Шри Ганешая намах!
Асато ма садгамая
Тамасо ма джйотиргамая
Мритьор ма мритам гамая.
От не-истины веди меня к истине
От тьмы веди меня к свету
От смерти веди меня к бессмертию

Птица, пролетая над океаном, села отдохнуть на верхушке мачты корабля, посидела, отдохнула и улетела прочь, в надежде, что она найдет еще место, где отдохнуть. Но увы, она ничего не нашла и усталая, измученная, снова возвращается на мачту. Так и люди. Они скоро утомляются на том трудном пути, который им указали великие учители, и они покидают их в надежде, что найдут что-нибудь другое, менене трудное. Но ничего не находят они в мире и после долгих и бесплодных поисков они снова возвращаются к великим учителям человечества и в их полном раскаяния сердце загорается к учителям этим любовь большая, чем прежде.
Рамакришна
Если бы кто-нибудь в битве тысячекратно победил тысячу людей, а другой победил бы себя одного, то именно этот другой – величайший победитель в битве.
Дхаммапада
Все что существует в мире великом, есть и в мире малом. … Познай себя, постигни явное свое и сокровенное, дабы познать начало и конец мира великого, дабы постичь явное и сокровенное мира великого. Помимо этого пути, другого пути нет. … стремящийся познать вещи такими как они есть, пусть познает себя таким, какой он есть.
Азиз ад-дин Насафи
К другому берегу
Утверждение о том, что восточной философии не существует, может показаться парадоксальным. Тем не менее, буддизм, веданта, йога и другие системы – это прежде всего Путь (марга), ведущий человека от обычного уровня реальности (майя, самсара) к ее высшему уровню (мокша, нирвана) посредством полного преобразования индивида, т.е. эти системы не могут быть только мировоззрением, «мыслящим рассмотрением вещей» (как определяет философию Гегель), а суть процесс действительной реализации высшего уровня. Подходить к ним с иной точки зрения – значит забывать о сущности и предмете систем. Их философский, этичесский, религиозный и другие аспекты – именно аспекты, стороны пути, настолько взаимосвязанные, что рассматривать их раздельно – все равно, что изучать отрубленные части живого организма изатем делать вывод о его функциях в целом. И точно так же, как организм есть нечто большее, чем его отдельная функция и даже чем все функции, взятые как механическая сумма, так и индийская система (даршана) есть нечто большее, чем философия, этика и т.д.
Таким образом, важнейшая особенность, составляющая самую суть восточных религиозно-философских систем заключается в том, что в центре внимания находится человек, движущийся от начального и достаточно известного к высшему, и с обычной точки зрения непостижимому уровню, представлющему собой высшее благо и ценность.
Рамакришна поясняет это замечательной притчей.
На другой берег Ганга перебираются лодочник и ученый. Ученый спрашивает лодочника, знает ли он веды. «Нет», - отвечает тот. «Знаешь ли ты упанишады?» - «Нет», - отвечает лодочник. «А знаешь ли ты шесть даршан?»… И тут налетает сильнй порыв ветра, вздымаются огромные волны и лодка начинает тонуть. «Умеете ли Вы плавать?» - спрашивает лодочник. «Нет!» - восклицает ученый. – «Я не знаю шести даршан, но умею плавать», - были слова лодочника…
Итак, система высших («абсолютных») ценностей включает освобождение (мокша) от ограниченности самсарного бытия вместе с путями, ведущими к этой цели. Путь – это действительное продвижение к цели, а выражение Пути в виде текстов (устных или письменных) – это Учение.
Шримат Патанджали.
Йога-сутра.
Йога познается через йогу
Вьяса
Введение.
Йога (йога Патанджали, йога-даршана) – самая известная из классических религиозно-философских систем индуизма, имеющая высшей целью освобождение духа (пуруша) от оков материи (пракрити), от самсары. Основателем считается Патанджали (первые века н.э.?), автор "Йога-сутры". Он не является создателем йоги вообще, поскольку йогический праксис был распространен на территории Индии задолго до нашей эры. Термин "йога" имеет у Патанджали (но не всегда у его комментаторов) два значения: высшее духовное состояние (I,2)¹ и "духовная практика" (садхана), процесс самосовершенствования, ведущий к реализации этого состояния (II, 1; 27-28).
Йога принимает три со-существующих первоначала: пурушу, пракрити и ишвару. Пуруша (букв. "человек", "мужчина") – вечное высшее сознание, запредельное пространству-времени, пассивное, лишенное частей, чистое, "самосветящееся" и неизменное, в отличие от пракрити (букв. "природа", "первоисточник", "женщина"), которая также безначальна и вечна, но подвержена постоянным изменениям, с которыми пуруша в результате авидьи (неведения), присущего нашей психике, обычно как бы отождествляет себя. Ишвара (владыка, господь) – "особый пуруша", не ограниченный временем, свободный от несовершенств (клеша), закона кармы, обладающий всезнанием, вечно свободный и органически связанный со своим звуковым символом "ОМ" (I, 23-27). Ишвара не тождественен Богу в христианстве – он не является творцом мира.
Пракрити проявляется в виде трех взаимосвязанных атрибутов, или гуны, называемых на санскрите тамас, раджас и саттва. Тамас – тьма, инерция, невежество. Раджас – движение, активность, страсть. Саттва – свет, гармония, мудрость. Гуны символизируются черным, красным и белыми цветами. Пракрити – «веревка», сплетенная из нитей трех цветов.
Она существует на четырех уровнях, отличающихся степенью субтильности. Тончайшее, "ноуменальное" состояние пракрити – пракрити-как-таковая, или прадхана ("праматерия", букв. "главное"); на этой стадии гуны находятся в "равновесии"; мир непроявлен; это аналогично сну без сновидений. Первая модификация пракрити, возникающая при ее эволюции в результате нарушения равновесия гун – махат, или буддхи ("разум"). В ходе дальнейшей дифференциации пракрити проявляется в виде "эго" (асмита, ахамкара) и пяти "потенций" (танматра). Из этих шести образований возникают десять индрий (органы познания и действия) и манас (ум) как интегратор (координатор) деятельности индрий, а также пять "стихий" или "грубых элементов" ("земля", "вода" и т.д.), образующих внешний, "видимый" мир.
Психика-в-целом обозначается в йоге термином "читта". Она проявляется в виде пяти основных модификаций (вритти): достоверное познание, заблуждение, фантазия, глубокий сон и память. Заблуждение – психическая структура, существующая в виде пяти клеш ("недугов"): авидьи, т.е. ложного отождествления невечного с вечным, эгоцентризма, страсти, ненависти и инстинктивного страха смерти. Клеши существуют на четырех уровнях. Они могут быть латентными (глубоко скрытыми, "спящими"), тонкими (т. е. ослабленными благодаря духовной практике), подавленными (например, ненависть, вытесненная из сознания страстью) и открыто проявленными (например, аффект гнева). Авидья – коренная клеша, остальные – ее модификации.
По степени сосредоточенности и интроверсии комментарий Вьясы на "Йогу-сутру" выделяет пять "ступеней психики" (читта-бхуми): состояние несосредоточенности, тупости-инертности, относительной сосредоточенности, глубокой сосредоточенности на одном объекте и состояние прекращения модификаций психики. К духовному развитию имеют отношение лишь два последних состояния.
Любой опыт (восприятие, действие, мысль), даже не осознанный, оставляет "психические следы" – самскары. Они накапливаются в бесчисленных существованиях и связаны либо с состоянием прекращения модификаций психики (ниродха), либо с состоянием несосредоточенного ума (вьюттхана-читта), в последнем случае они ассоциированы с клешами и определенная их сумма образует "вместилище кармы" (карма-ашая). Оно проявляется в виде бессознательных ("врожденных") психических тенденций, или предрасположенностей (васана), и в конце концов имеет результатом новое существование (джанма) с определенной обусловленной продолжительностью жизни, определенным опытом страданий и наслаждений. "Вместилище кармы" начинает приносить плоды при условии существования клеш, если клеши полностью искоренены, то нет условий для проявления закона кармы, которому подчинено все в сфере пракрити. Карма – четырех видов (IV, 7): благая, неблагая, смешанная и нейтральная. Первые три вида производятся добродетельными и порочными поступками, а четвертый – это карма йогина, отрешенного от плодов своих дел.
Скрытые впечатления (самскары) и тенденции (васаны) не исчезают в области "круговорота существований" (самсара); две жизни (инкарнации), даже отделенные друг от друга многими существованиями и колоссальным временем, все же каузально связаны: причинно-следственная связь безначальна и непрерывна вплоть до реализации освобождения (мокша). Добродетельное поведение имеет результатом наслаждение, от него – привязанность (рага), недобродетельные поступки имеют следствием страдание и отвращение (двеша), привязанность и отвращение порождают обусловленную ими умственную, речевую и телесную деятельность, которая добродетельна или порочна, ведет к наслаждению и страданию, привязанности и отвращению – так непрерывно вращается "колесо самсары", причина которой – неведение, духовное ослепление, (моха, авидья). Страдание, или неудовлетворительность (духкха) – имманентная и тотальная характеристика самсары. Но понимание этого возникает лишь на определенном духовном уровне. Неведение устраняется подлинным, истинным знанием (самьяг-даршана), благодаря ему достигается "разъединение" мнимо соединенных пуруши и пракрити (их "соединение" в результате неведения и есть основа страдания).
Но достижение совершенного знания невозможно без духовной практики (садхана), она – самый существенный аспект йоги. "Йога познается через йогу, и йога ведет к йоге", – говорит комментарий. В зависимости от степени совершенства ученика йогический праксис совершается на трех уровнях, и структура Йога-сутры отражает эту иерархичность.
Йога есть высшее духовное состояние, и определяется как "прекращение функций психики" (читта-вритти-ниродха) (I, 2). Это достигается (в случае ученика с врожденно сосредоточенным умом) с помощью взаимосвязанных средств: упражнения и бесстрастия. Упражнение - постоянное усилие в удержании внимания на одном пункте, постоянное произвольное возвращение ума к этому пункту в случае отвлечения. Бесстрастие (вайрагья) - отсутствие страсти, привязанности (рага) к благам земного и небесных миров и (на высшей его стадии) - к любым проявлениям пракрити. Благодаря упражнению и бесстрастию реализуется самадхи, т.е. сверхсознательное состояние.
Средством его реализации может быть и "преданность ишваре" (ишвара-пранидхана), т. е. отречение от привязанности к плодам своих дел и посвящение их высшему началу. Практика мантры, символизирующей ишвару, ведет к глубокой интроверсии (пратьяк-четана), самопознанию и устранению препятствий. Существует также много других альтернативных средств достижения самадхи.
Духовная практика для менее совершенных учеников есть "йога действия" (крия-йога), включающая три элемента: подвижничество (тапас), повторение-мантры-и-изучение-священных-писаний и "преданность ишваре". Эти элементы включаются также и в практику учеников с наименее сосредоточенным умом. Последняя известна как "восьмичленная йога" (аштанга-йога).
Восемь компонентов этой формы практики суть яма (воздержание от неблагих действий), нияма (активизация благой деятельности), асаны, пранаяма (дыхательные упражнения, контроль "жизненной энергии"), пратьяхара ("отключение" органов чувств), дхарана (сосредоточенность на одном объекте), дхьяна (медитация, т.е. неотвлекаемый поток психики, направленный на объект сосредоточения) и достигаемое в результате всего этого самадхи.
Наиболее подробно Йога-сутра описывает первые два компонента йоги. Яма включает ахимсу (непричинение вреда), правдивость, не-воровство, контроль полового влечения и нестяжательство. Эти предписания называются великими обетами (махаврата), им рекомендуется следовать независимо от социального статуса, места, времени и обстоятельств. Нияма включает очищение (телесное и морально-психологическое), удовлетворенность при любых обстоятельствах и три элемента "йоги действия" (см. выше).
Признаки совершенства в этих элементах духовного праксиса – развитие особых сил: при упрочении йогина в ахимсе исчезает вражда в его присутствии, и он может приручать диких зверей; при упрочении в правдивости легко достигается желаемое, появляется способность предсказывать будущее и т. п.
Ахимса – основа духовной практики; она, как и другие моральные принципы, должна соблюдаться в мыслях, словах и делах относительно всего окружающего. Метод соблюдения предписаний ямы и ниямы – "созерцание противоположного": при побуждении нарушить ахимсу и т. д. необходимо вызвать в уме представление о последствиях, а ими будут "бесконечное неведение и страдание" (II, 33, 34).
Первые пять компонентов йоги называются внешней практикой, а последние три – внутренней, или самьямой. Применение самьямы к различным объектам дает сверхъестественные результаты (сиддхи, вибхути): знание прошлого и будущего, мгновенное перемещение в пространстве и т. д., а суммарно – всемогущество и всезнание (III, 49). Освобождение, однако, реализуется лишь при полном бесстрастии даже относительно всезнания и всемогущества (III, 50). Самьяму следует применять постепенно – с переходом от грубых к более тонким объектам. Важнейший результат совершенствования в самьяме - "свет мудрости", различающее знание; оно – "спасающе", "всеохватывающе", не ограничено временем (ему доступны все объекты трех времен) и интуитивно, т.е. непосредственно и мгновенно. В результате этого знания достигается высший вид самадхи – "самадхи-без-семени". Самый высокий уровень этого самадхи называется "туча добродетели" (дхарма-мегха). Его результат – полное искоренение клеш и независимость от закона кармы. Это означает освобождение-уже-в-этой-жизни (дживан-мукти).
Освобождение в классической йоге понимается не как единение с ишварой, с абсолютом и т. п., а наоборот: йога есть разъединение (ви-йога) пуруши и пракрити; вся практика йоги направлена на достижение этого разъединения, обособления, "изоляции" пуруши. Но в то же время это разъединение является и освобождением от самсары, с присущим ей неведением и страданием. Пракрити, выполнившая свое назначение, возвращается в свое исходное состояние, а пуруша пребывает в своей истинной природе (сварупа) (IV, 34). Это есть высшее состояние, конечная цель йоги.
Классическая йога наиболее тесно связана с санкхьей, принимая ее основные категории. Поздние комментаторы (Виджняна-бхикшу, Свами Шивананда) сближают йогу с другими индуистскими учениями, особенно с ведантой, при этом йога понимается уже не как "разъединение", а как единение индивидуальной души с абсолютом.
Нельзя не заметить также поразительного совпадения (в очень многих случаях) йогической и буддийской терминологии. Из всех индуистских систем йога в аспекте духовной практики наиболее близка к буддизму.
Первоисточник классической йоги – Йога-сутра Шри Патанджали – включает четыре главы (пада), описывающие: самадхи ("сверхсознание") и основные средства его реализации; садхану, или духовный праксис; необычные способности (сиддхи), обретаемые в результате садханы; "природу освобождения" (кайвалья).
Первая глава предназначена для учеников высшего уровня; вторая начинается описанием садханы для учеников среднего разряда, а с двадцать девятого афоризма описываются средства духовной практики для тех, кто обладает более скромными задатками и находится в неблагоприятных условиях.
Важнейшие комментарии на Йога-сутру: "Йога-бхашья", или "Санкхья-правачана-бхашья" Вьясы (ок. 4-8 вв. н.э.), "Таттва-вайшаради" Вачаспати Мишры (9 в.), "Раджамартанда" Бходжараджи (ок. 10-11 вв.), "Йога-варттика" и "Йога-сара-санграха" Виджняна Бхикшу (ок. 16-17 вв.), "Мани-прабха" Рамананды Сарасвати (16 в.), комментарий Свами Харихарананды (20 в.) и др. Из них первый и основной – комментарий Вьясы.
Насколько нам известно, Йога-сутра в переводе с санскрита на русский до 1991 г. не публиковалась, поэтому данный перевод не претендует на совершенство, последнее возможно лишь при условии существования длительной переводческой и духовной традиции. Перевод и комментарий (основанный на комментарии Вьясы), выполнены по изданиям, важнейшие из которых следующие:
Patanjali's Yoga Sutras with the Commentary of Vyasa... Allahabad, 1924.
Swami Hariharananda Aranya. Yoga Philosophy of Patanjali. Calcutta, 1963.
Двадцать лет спустя,
или современные заметки о переводах восточных текстов
Особенности языка и весь дух перевода зависит от предназначения текста: кому он адресован, для чего предназначен. Индуистские даршаны и буддизм – это, что давно известно, – не научные системы, а пути достижения свободы от самсары. Поэтому перевод текстов, подобных Йога-сутрам, т.е. целостно излагающим даршану, не следует выполнять в сциентистском духе. Зачем же придавать им языково-понятийную форму, полностью противоположную их сути? Правильный подход естественен и прост: научные тексты следует переводить научным языком, а религиозные – религиозным.
Комментарии переводчика могут включать различные научные изыскания, увлечения и искушения, но когда в таком же духе выполняется и перевод текста-оригинала, предмет которого – мокша, нирвана или бодхи, получается что-то респектабельно-несуразное.
Любопытно, что, например, Библию никто не переводит научным языком, (подобный перевод был бы очень забавен из-за несоответствия содержания и языка), но восточные религиозные тексты почему-то стараются перевести "научно-философски". (Одна из причин этого понятна: авторы переводов – философы-теоретики).
Но сциентизм есть вид рационализма, рассудочности, и в применении к «восточным системам» – это вид редукции (сведения высшего к низшему). Это один из элементов общей деградации и кризиса современного западного сознания. По справедливым словам К. Юнга, "когда "религиозный" метод в то же время рекомендуется в качестве метода "научного", можно быть уверенным, что он найдет на Западе широкую публику". Склонность к рассудочно-объективистским переводам коренится в неоправданно преувеличенном преклонении перед наукой и в секуляризованном атеистическом сознании. В СССР всякое "сомнительное" учение могло рассчитывать на терпимое отношение, если оно трактовалось (или критиковалось) не как религиозное, а как в основе своей научное и материалистическое.
Но реальность одновременно и рациональна и иррациональна, как то показывает наша повседневная жизнь и колоссальные мировые потрясения. Поэтому подлинное понимание также и рационально и иррационально одновременно, в то время как последовательный прямолинейный рационализм заканчивается тупиком и абсурдом.
Несколько слов о переводах Йога-сутры последних лет (см. Библиографию). Перевод термина «читта» (ЙС, I,2) словом «сознание» неудачен, т. к. это слово многозначно и обременено западным философским контекстом (сознание и материя как две предельно широкие философские категории). Читта включает сон без сновидений, т. е. состояние как раз бессознательное. Если уж переводить, то лучше взять слово «ум» в широком смысле, как это делается обычно в англоязычных переводах (mind). «Материя мысли» («перевод» слова «читта») – этот вариант взят, пожалуй, из русского перевода, сделанного с английского Поповым сто лет назад. Вариант изначально неправильный: получается, что сознание (мысль) материально! Деревянное железо.
Информация – научный термин. Но и также популярное словечко, которое, как и слово «концептуальный», мы встречаем на каждом шагу. Даже в высшем начале, божестве всё больше видят «источник информации». Но чем тогда бог отличается от компьютера? Информация (т.е. образы и понятия) составляет содержание когнитивных (познавательных) процессов, а читта (т.е. психика), о которой говорится в Йога-сутре, включает и некогнитивные (неинформативные) процессы и состояния, например, сон. Не говорим уже о высших состояниях, которые вообще не являются познанием, поскольку в них нет деления на субъект и объект. Познание (восприятие, логика, словесное знание) составляет лишь одну из модификаций читты (психики), как утверждается в Йога-сутре. И эта модификация (вритти) должна быть устранена, превзойдена (ниродха), как то утверждается с самого начала. То есть информация – термин слишком узкий.
Говорят также о сохранении единства терминологии в европейском переводе. Но, к сожалению, этот идеал, как правило, недостижим. Хорошо известно, что одним термином обозначаются разные понятия, и наоборот разные термины обозначают одно явление. Читта, манас, буддхи выступают нередко как синонимы. Это случается даже в одном и том же тексте. В том числе и в Йога-сутре! Иногда не-единство терминов связано с практикой языка: так, сознание и ум – синонимы. Тем не менее, мы не можем сказать: «великие сознания Востока», а говорим «великие умы».
«Переводческая троица», как известно, это (1) знание языка оригинала, (2) знание родного языка и (3) знание реалий, отражаемых языком оригинала. Но ведь реалии в случае текстов, подобных Йога-сутре, – это реалии духовные; это высшие состояния и пути, ведущие к ним, которые познаются практикой, непосредственным опытом. Если они не постигнуты, перевод не может быть полноценным. Так что дело не в языке, а в духовной практике. Мы должны знать, о чем говорим.
Впрочем, и язык играет большую роль. Например, мы что-то поняли и хотим понятое выразить в словах. Это выражение-изложение может быть: а. устным или б. письменным. При этом изложение может быть правильным по смыслу, но неправильном на уровне языка (грамматика). Или же правильным и по духу, и по букве. Но ясно, что для правильного и ясного изложения своих мыслей в письменной форме необходима регулярная практика такого изложения. Опыт, однако, показывает, что найти носителя языка, владеющего им также и письменно, очень трудно. Даже переводчики и редакторы восточных текстов, занимающиеся своим делом не один год, нередко совершают поразительные ляпы. Одна из причин этого – невнимание к теории перевода и к осмыслению (осознанию) перевода как собственной деятельности. Процесс перевода совершается на уровне сознания, но не на уровне самосознания.
Характерно, что наши известные переводчики, индологи и буддологи, если и говорят о принципах перевода, то их высказывания в среднем занимают одну страницу! Исключение – у В. Андросова, он посвящает этой теме целую главу; но это, в основном, сводка мнений предшествующих востоковедов (см. Учение Нагарджуны о срединности. М., 2006).
P. S. Кажется, все еще нелишне напомнить, что так называемые двойные переводы первоисточников (например, с английского, а не с санскрита) – «ненаучны» и несерьезны. Это особенно чувствуется в связи с Йога-сутрой, ведь она тщательно исследовалась у нас и на Западе в течение многих десятилетий и уже множество раз переводилась на европейские языки.
(1987 – 2007)