В жизни у меня все было благополучно, пока не появился санскрит. Это не просто язык, который учится для достижения целей, санскрит — это судьба. Но обо всём по порядку.
Древнеиндийское преследовало меня с детства. Начнем с того, что моя бабушка Августина Семёновна училась в школе медитации Шри Рамана Махарши с 1994 по 1999 годы, где обязательными предметами были санскритская грамматика, джйотиш, васту-шастра и йога в её классическом понимании.
Бабушка водила нас с сестрой на школьные встречи. Я хорошо помню высоких темнокожих жилистых йогинов в белых чалмах. Они ходили босиком по стеклу, глотали ножи, горящие факелы и демонстрировали другие феноменальные возможности человеческого тела.
Дед медитировал каждый день ровно по часу. Мы с сестрой шалили и прыгали по кровати, чтобы нарушить его медитацию, он терпел. Дедушка был злостным коммунистом и заядлым шахматистом. Он ругал Ельцина, но бабушка упорно побеждала телевизор своей проповедью о пользе пранаямы.
Нас, детей, она учила Сурье намаскар. Асана от боли в животе — это гора (собака), для осанки — поза героя, от головной боли — березка. Она учила нас правильно дышать, жевать и мыться по-йогически. Я часто сидела в позе лотоса, надо сказать, что не было потом периода в жизни, когда я снова не могла в него сесть.
Бабушка Августина часто рецитировала мантры, её иштадеватой был Шива, хотя сама она всячески тяготела к Парабрахману (Абсолюту) и имела совершенно недвойственное сознание и впечатляюще крутой нрав. Бабушку многие боялись, у неё всегда были враги, которых она периодически кляла.
Но всё таки она работала фельдшером и любила лечиться и всех вокруг лечить, мы покорно ели мёд с какими-то специями и пили горячую воду с гвоздикой. У нас были индийские газеты, журналы, индуистские книги благовония и картинки с богами, которые доставались ею с трудом и за дорого. Некоторые книги, например, Сомадева и Тёмкин достались мне по наследству, и позже именно по этим книгам меня узнает дорогой учитель.
Йогическое детство сильно повлияло на нас с младшей сестрой. Наталья стала последовательницей Шри Ганеши. Она кондитер высокого ранга, и её Ганеша всегда вкусно накормлен.
Я же с того времени, как себя помню знала имя Рамы. В последствии я приняла инициацию в Натха, а затем в Шри парампару, где главенствующим божеством является Господь Рама.
Бабушка рассказывала про то, что Рама — это славянский герой, что он много передвигался по Земле и принёс знание Вед и ритуала с Севера от русичей на Юг. Про Шамбалу, про предыдущие цивилизации. Про то, что русские и индийцы близкий народ, братья, и живут они не только на Земле, но и других планетах. Про Гиперборею и Атлантиду, где царём был Кришна, об уходе великой цивилизации под воду. У неё был свой взгляд на ведическую культуру, она любила мечтать и фантазировать, смешивать истории, времена и элементы разных культур.
Папа — физик-инженер, он называл бабушкины увлечения «ерундой», но всё же прочитал Бхагавад Гиту и оценил её философское содержание.
Слово карма впервые я услышала в семейных ссорах между дедушкой и бабушкой, а они были очень темпераментными людьми. Постепенно я узнала, что карма — это не только когда ударяешься головой, разбиваешь коленку, но карма всемогуща, неумолима, умеет возвращаться и всё видит. В 1996 году карма посадила нас на поезд в Москву и разлучила с папой, бабушкой и дедушкой.
С 1996 года я стала жить в Московской области в деревне, где меня и перекрестили из православия в старообрядчество, как полагается с окунанием с головой 3 раза в ледяную воду в дубовой бочке, и нарекли Ириной.
Здесь в общине приходилось много работать, держали коров, кур, хозяйство, учиться было некогда. То сено греби, то жуков собирай, полоть, поливать, в лес за ягодами, шить фартуки, вязать метлы, всякой работы было море. Но тут у меня появились настоящие друзья, тут была двоюродная сестра того же года рождения, мы были неразлучны.
На велосипедах ездили на дачи, продавали молоко, творог, ягоды, потом покупали мороженое, купались, гуляли.
Индия выветрилась очень быстро. Теперь меня окружал Иисус Христос с Николаем Угодником по углам и куча родственников, с которыми жили рядом, по 5-6 человек в комнате.
В школу я ездила за 15 километров, на станцию. Особенно тяжело было вставать в 6 утра и зимой в холод и тьму идти по сугробам на сельский набитый автобус, потом бежать ещё минут 10, чтобы не опоздать на урок. А иногда по дороге надо было успеть на рынок занести молоко и яйца на продажу. Иногда, когда бабушка хворала. до и после школы приходилось кормить и доить корову Зорьку. Вобщем, во Вриндаване я бы выжила.
В школе я увлекалась чтением, но не по доброй воле. Автобусы ходили редко и школьные уроки не подстраивались под расписание, иногда до заветной жёлтенькой кубышки надо было ждать по полтора часа. Кроме как в станичной библиотеке негде… Так я стала ежедневным посетителем и подружилась с библиотекаршей Людмилой, которая меня подкармливала и советовала, что взять почитать.
В основном я брала классическую русскую поэзию и прозу, любимым поэтом был Фёдор Сологуб, он писал просто и близко.
О, жизнь моя без хлеба,
Зато и без тревог!
Иду. Смеётся небо,
Ликует в небе бог.
Иду в широком поле,
В унынье тёмных рощ,
На всей на вольной воле,
Хоть бледен я и тощ.
Обожала Твардовского…
Дайте расчистить рабочее место
С толком, с любовью — и сразу к перу.
Любовная лирика Есенина, Фета, Ахматовой кружили голову:
Как не цвести всевидящему маю
При отблеске родном таких очей!
Постепенно развилась привычка, читала прожорливо, быстро, пока не приехал автобус. А дома с фонариком под одеялом… бабушка Тася не любила, что я умнею, она хотела, чтобы я стала поваром.
Потом начала сочинять собственные стихотворения, многие из них я помню наизусть, но никому не рассказываю. В последствии я стала старостой класса и художественным активистом. Рисовала стенгазеты, с отличием закончила школу и завоевала несколько призовых мест в олимпиаде по литературе, математике и физике.
Сейчас, когда я познала санскритскую поэзию, моя любовь к поэзии и математике приобретает новые смыслы.
Возвращение в Индию
После окончания университета во время моего духовного пробуждения в 2007 году, я начала много и жадно читать, сначала попсу типа Пелевина, потом европейскую классику, «Замок» Франца Кафки перевернул сознание, «Заратустра» Зигмунда Фрейда свёл с ума, а «Сиддхартха» Германа Гессе привёл к Будде. Я уехала в Индию без языка, денег и сопровождения, и впервые оказавшись за границей, отдалась в руки судьбы. С тех пор в моей жизни снова появился деванагари и санскрит.
Я серьезно отравилась в Варанаси и чуть не умерла от неизвестной болезни. В бреду я помню только буквы, слова, километры записей на пальмовых листьях, Махатму Ганди и рыжего коня. Буквально через несколько дней я уже сидела в ашрамной библиотеке в Путтапарти и листала Хариша Джохари, где рассказывалось про буквы санскрита в каждой чакре. Тогда зародилось моё желание изучать этот великий и могучий язык.
Сначала я изучала непальский язык, чтобы хотя бы базово общаться с местным народом. Я прожила некоторое время в Катманду, около года, выучила деванагари, чтобы читать надписи в магазинах и на упаковке товара. Потом я начала писать алфавит и мантры на деванагари по несколько тысяч раз, а потом и вовсе рецитировать Гиту (как и каждый уважающий себя индо дурак).
Я долгое время искала учителя санскрита, около 5-ти лет. Обращалась к разным, но ни с кем не сложилось. Пока искала, выучила немецкий и потдянула английский.
С Марцисом Юрьевичем мы познакомились еще в 2015 году, но кроме спора об истинном источнике Вед и относительной вечности Атмана у нас ничего не вышло, потом было еще две попытки, он даже прислал мне Коссовича. Я нашла три буквы и дореволюционный шрифт, ничего не поняла, но книга на меня смотрела год, Коссович оказался сильнее и я снова сделала попытки оседлать Сивку Бурку и написала Олегу Ерченкову, с которым познакомилась, прочитав Шива Сутры Кшемараджи. Именно Олег Николаевич, открыв тайну о том, что буквы деванагари — это тантрические позы, отправил меня к МЮ.
На этот раз всё получилось. Прямо на мой день рождения был урок, и я отказалась от похода в ресторан в пользу санскрита. Тогда океан самсары не мог стерпеть предательства и выплюнул меня прямо в руки учителю, обратно я так и не смогла вернуться. У меня нет личной жизни, нет нормальной работы, мой ребёнок почти не знает ласки, а муж научился мыть посуду и стирать… от безысходности. Всё, что у меня осталось после пришествия МЮ в мою судьбу — это 10 пудов книг и слабая поджелудочная. Но я счастлива, как и другие жертвы санскрита. Вот доказательство:
Когда я приняла все эти знания от МЮ в течение трех лет изучения санскрита, я увидела, что мой дом стоит не на песке иллюзий, а на прочном фундаменте научных доводов. Можно сказать, я встала на путь джняна йоги, когда начала изучение языка.
Санскрит стал для меня настоящим духовным путем, а МЮ гуру, хотя я исколесила всю Азию в поисках оных.
Я поняла, что все, чем занималась ранее, было не правильным – не правильное произношение мантр, неправильное обучение людей и недолговечность времени. Я осознала, что я полностью профан в своих представлениях о переводах имен божеств, мантр и понимании того, что такое Веды. Сейчас я по капелькам собираю себя обратно… Неожиданно оказались полезными английский и немецкий, а также знание биологии, геометрии и даже астрономия, архитектура и история.
Марцис Юрьевич оставался со мной когда было очень больно, на 8 и 11 уроке Кочергиной. Дальше обучение проходило без особых трудностей. Я набрала факультативных занятий и увязла в санскрите по уши. Потом, достигнув уровня — владею словарями, могу переводить, снизила количество нагрузки. Здорово, что учебный процесс можно регулировать.
Кроме скучных домашек, которых я избегала, МЮ щедро нагружал интересной общественной работой, это очень помогло быстро сродниться с санскритом, потому что приходилось пользоваться языком, а не только переводить тексты.
Если Вы думаете, что запускать регулярные выражения в Ворд, обзванивать сварщиков, гулять по строительным рынкам, писать письма президенту, таскать картон из магазина и выбирать скатерти не имеет никакого отношения к санскриту, то вы ошибаетесь. Имеет, самое непосредственное.
Я познакомилась с самыми лучшими в мире людьми, индологами, лингвистами, филологами и философами, прошла в РУДН курс «Философия языка». Давняя связь с Индией обретает более чёткие, ясные очертания.
Мантропение и каллиграфия деванагари стали настоящей отрадой после километров вьякараны.
Я искренне благодарю Марциса Юрьевича и всех сопричастных, что мы делаем это. Санскрит жил, санскрит жив, санскрит будет жить.
