Облако-вѣстникъ
(Meghadūta)
Калидаса
Перевод
П. Риттера,
ХАРЬКОВЪ. Типографія „Печатное Дѣло“, Конторская, Клещевскій пер., соб. д. № 3. 1914.
«Мегхаду́та» (санскр. मेघदूत; IAST: meghadūta; «Облако-вестник») — санскритская лирическая поэма, написанная Калидасой, одним из самых выдающихся поэтов санскритской литературы. В 1813 году поэма впервые была переведена на английский язык Г. Г. Вильсоном.
Несмотря на то, что это маленькая поэма, она тем не менее является одной из самых знаменитых работ Калидасы. В ней рассказывается, как якша, слуга бога Куберы, после изгнания на целый год в Центральную Индию неизвестно за что, убеждает пролетающее облако передать послание его жене на гору Кайласа в Гималаях. Якша завершает своё прошение описанием множества прекрасных видов, которые будут открываться облаку при его движении в Алаку, где жена ждёт возвращения мужа-якши.

Прилагаемая иллюстрація переснята съ одной изъ картинокъ въ краскахъ, сдѣланныхъ для «Мегхадуты» современнымъ замѣчательнымъ индійскимъ художникомъ Абаниндронатхъ-Тагоромъ. Она иллюстрируетъ текстъ I, 45,2: «Вѣдь Сиддхи съ лютнями, боясь дождя, отступятъ предъ тобою...» (Буквально; «Ты, передъ которымъ освободятъ путь пары Сидцховъ съ лютнями изъ боязни водяныхъ капель...») Снимокъ сдѣланъ съ приложенія къ роскошному и цѣнному изданію Ravell. Indian sculpture and painting. London. 1908 (Plate 74), содержащему также три иллюстраціи на другія темы того же художника вмѣстѣ съ небольшой характеристикой этого реставратора въ области національной индійской живописи. Абаниндронатхъ принадлежитъ къ той же старинной и знатной индійской фамиліи Тагоровъ, которая дала Индіи рядъ выдающихся людей въ самыхъ разнообразныхъ сферахъ (Paul Cremer. Rabindranath Tagore, s. 8—9. Berlin. 1914. Der moderne Dichter, XI) и увѣнчана нынѣ такой геніальной личностью, какъ находящійся теперь въ полномъ расцвѣтѣ силъ и творчества (род. въ 1861 г.) поэтъ-философъ — поэтъ-композиторъ Рабиндранатхъ Тагоръ.

П. Риттеръ.

I часть (pūrvamegha)
II часть (Uttaramegha).
I часть (pūrvamegha).
Вся поэма написана стансами, по 4 строчки въ каждой, однимъ и тѣмъ же размѣромъ mandākrānta, характеръ и темпъ котораго можно буквально перевести терминомъ нашей музыкальной агогики: lento andante. Каждая строчка состоитъ изъ 17 слоговъ съ цезурой послѣ 4-го или 10-го:
1
kaścit kāntāvirahaguruṇā svādhikārāt pramattaḥ
śāpenāstaṃgamitamahimā varṣabhogyeṇa bhartuḥ
yakṣaś cakre janakatanayāsnānapuṇyodakeṣu
snigdhacchāyātaruṣu vasatiṃ rāmagiryāśrameṣu ॥ 1.1 ॥
Отторгнутый отъ милой гнѣвнымъ приговоромъ властелина,
На годъ изгнанья обреченный за проступокъ, падшій
Якша Въ пріютъ тѣнистый средь лѣсовъ на Рама-гири удалился,
Близъ водъ прозрачныхъ, дщерью Джанаки купаньемъ освящённыхъ.
1. Рамагири - гора Рамы, вѣроятно нынѣшній Рамтекъ къ сѣв. отъ Нагпура въ Центр. провинціи, одно изъ многихъ легендарныхъ «убѣжищъ Рамы», посѣщенныхъ героемъ «Рамаяны» во время его 14-лѣтняго изгнанія, раздѣленнаго съ нимъ вѣрною женою Ситой, дочерью Джанаки, царя Видехійскаго. Когда она была похищена чудовищемъ великаномъ Равеной (ср. I, 31 с, 58) на сказочный островъ Ланку, Рама освободилъ ее лишь съ помощью обезьяньяго войска и рыцарственнаго героя—обезъяны Ханумана (ср. II, 37). Въ Индіи отъ древнихъ временъ и до сихъ поръ Сита является воплощеніемъ идеала женской вѣрности и любви.
Властелинъ т. е. Кувера, царь Якшей, богъ богатства; другой его эпитетъ Царь царей (ср. I. 3).
2
tasminn adrau katicid abalāviprayuktaḥ sa kāmī
nītvā māsān kanakavalayabhraṃśariktaprakoṣṭhaḥ
āṣāḍhasya prathamadivase megham āśliṣṭasānuṃ
vaprakrīḍāpariṇatagajaprekṣaṇīyaṃ dadarśa ॥ 1.2 ॥
Вдали отъ милой на горѣ проведши больше полугода
И утерявши съ исхудалыхъ рукъ запястья золотыя,
Онъ видитъ какъ-то лѣтомъ облако, прильнувшее къ вершинѣ
Какъ слонъ, когда согнувшись хочетъ нанести ударъ пригорку.
2. «Лѣтомъ» именно въ первый день мѣсяца ашадха (іюнь ст. стиля), предшествующій мѣсяцу набхаса или шравана (іюль), начинающему дождливое время года варгиа. Индусы еще въ древности установили дѣленіе года на 6 сезоновъ, по 2 мѣсяца въ каждомъ: гришма (лѣто, варша (дожди), шярадъ (осень), хеманта (зима), шишира (ранняя весна), васанта (весна), ср. II, 2.
Худоба и потеря браслетовъ, колецъ и т. п. у разлученныхъ любовниковъ одинъ изъ обязательныхъ симптомовъ, ср. «Сакунтала», т. III ст. 10, слова царя Душянты:
Отъ внутренняго жара жаркія струятся ночью слезы
Изъ глазъ прикрытыхъ пальцами, а на рукахъ тускнѣетъ жемчугъ.
Хоть лука тетивы рукою исхудалой не касаюсь,
Запястья золотыя все скользятъ, скользятъ... я ихъ теряю!
3
tasya sthitvā katham api puraḥ kautukādhānahetor
antarbāṣpaś ciram anucaro rājarājasya dadhyau
meghāloke bhavati sukhino 'py anyathāvṛtti cetaḥ
kaṇṭhāśleṣapraṇayini jane kiṃ punar dūrasaṃsthe ॥ 1.3 ॥
И долго простоялъ предъ нимъ слуга Царя царей въ раздумьи,
Глотая слезы, весь охваченный глубокою тоскою.
При видѣ облака тревогу ощущаютъ и счастливцы
Тѣмъ болѣе изгнанникъ, жаждущій обнять свою подругу!
4
pratyāsanne nabhasi dayitājīvitālambanārthī
jīmūtena svakuśalamayīṃ hārayiṣyan pravṛttim
sa pratyagraiḥ kuṭajakusumaiḥ kalpitārghāya tasmai
prītaḥ prītipramukhavacanaṃ svāgataṃ vyājahāra ॥ 1.4 ॥
Близка ужъ осень; чтобъ придать своей супругѣ жизни силы
Онъ проситъ облако объ участи своей ей вѣсть доставить.
И вотъ, почтивъ его цвѣтами свѣжими, какъ подношеньемъ,
Онъ молитъ ласково о ласковомъ супруги утѣшеньи.
4. Періодъ дождей считается наиболѣе томительнымъ для разлученныхъ (ср. I, 8,2 1а). Для 2-й строки весьма вѣроятенъ варіантъ непринятый Маллинатхой, но подтверждаемый тибетскимъ переводомъ (см. Beekh. Ein Beitrag, s. 11):
Взгрустнувъ отъ запаха цвѣтущихъ кетака, глотая слезы...
Кетака (Pandanus odoratissimus (ср. I, 23) см. Roxburg (Flora indica. Calcutta, 1874, p. 707): «его бѣлые лепестки распространяютъ чудесный запахъ, всѣми признанный и цѣнимый, самый роскошный и сильный изъ всѣхъ ароматовъ на свѣтѣ».
5
dhūmajyotiḥsalilamarutāṃ saṃnipātaḥ kva meghaḥ
sandeśārthāḥ kva paṭukaraṇaiḥ prāṇibhiḥ prāpaṇīyāḥ
ity autsukyād aparigaṇayan guhyakas taṃ yayāce
kāmārtā hi prakṛtikṛpaṇāś cetanācetaeṣu ॥ 1.5 ॥
Но облако, созданье свѣта, воздуха, воды и пара,
Какъ можетъ вѣстникомъ служить и передать живое слово?
О томъ не думалъ, вѣрно, Якша, весь охваченный тоскою:
Любви страданья отымаютъ вѣдь способность къ разсужденью.
6
jātaṃ vaṃśe bhuvanavidite puṣkarāvartakānāṃ
jānāmi tvāṃ prakṛtipuruṣaṃ kāmarūpaṃ maghonaḥ
tenārthitvaṃ tvayi vidhivaśād dūrabandhur gato 'haṃ
yācñā moghā varam adhiguṇe nādhame labdhakāmā ॥ 1.6 ॥
— О ты, потомокъ славный знаменитыхъ облаковъ Пушкара!
Любимецъ Индры! знаю, обликъ свой мѣняешь, какъ желаешь.
Судьба велитъ: къ тебѣ я съ просьбой прибѣгаю. Коль откажешь,
Отказъ твой будетъ мнѣ почетнѣй, чѣмъ отъ низкаго услуга.
6. Пушкара. Миѳическая разновидность облаковъ покоящихся въ Гималаяхъ и долженствующихъ затопить вселенную въ концѣ мірового цикла, находящагося нынѣ въ періодѣ «Кали-юга» начавшемся со времени сраженія Куруидовъ и ІІандуидовъ въ «Махабхаратѣ» (ср. I, 48, 49), по индійскому лѣтосчисленію за 3102 ч. до Р.-Х. Индра, богъ-громовержецъ, является и повелителемъ облаковъ. Не лежитъ ли въ основѣ индійской классификаціи, «облачныхъ фамилій» различіе ихъ по формѣ, цвѣту и т. п.? ср. Н. Морозовъ. Откровеніе въ грозѣ и бурѣ. Гл. III «кое-что о типическихъ формахъ, принимаемыхъ облаками во время осеннихъ грозъ».
Къ морализирующей сентенціи ср. Кальдеронъ «Жизнь есть сонъ». Jorn. III, esc. 8; слова Росауры:
No tengo que prevenir Cnanto es noble accion el dar,
Que en un varon singolar Es bajeza el recibir.
7
saṃtaptānāṃ tvamasi śaraṇaṃ tat payoda priyāyāḥ
saṃdeśaṃ me hara dhanapatikrodhaviśleṣitasya
gantavyā te vasatir alakā nāma yakṣeśvarāṇāṃ
bāhyodyānasthitaharaśiraścandrikādhautaharmyā ॥ 1.7 ॥
Прибѣжище несчастныхъ, Облако! Доставь моей подругѣ
Извѣстье обо мнѣ, проклятьемъ властелина разлученномъ,
Въ столицу Якшеи прилетѣвъ, въ Алаку, гдѣ дворцы сверкаютъ,
Когда изъ рощъ самъ Шива мѣсяцемъ съ чела ихъ озаряетъ.
7. Богъ Шива (онъ же называется часто «Владыка») очень благоволитъ къ Куверѣ и часто посѣщаетъ его рощи близь Алаки, покинувъ высоты Гималаевъ, на которыхъ предавался аскетическимъ подвигамъ. Чело Шивы украшено мѣсяцемъ, или діадемой, у него три глаза и синяя шея (ст. I, 34).
8
tvām ārūḍhaṃ pavanapadavīm udgṛhītālakāntāḥ
prekṣiṣyante pathikavanitāḥ pratyayād āśvasantyaḥ
kaḥ saṃnaddhe virahavidhurāṃ tvayy upekṣeta jāyāṃ
na syād anyo 'py aham iva jano yaḥ parādhīnavṛttiḥ ॥ 1.8 ॥
И на тебя, когда помчишься ты своимъ путемъ воздушнымъ,
Надѣясь и вздыхая взглянутъ жены путниковъ далекихъ.
Заслышавъ голосъ твой, кто сможетъ въ ласкахъ отказать супругѣ?
Лишь я, изгнанникъ бѣдный, вынужденъ проклятьемъ властелина.
9
tvāṃ cāvaśyaṃ divasagaṇanātatparām ekapatnīm
avyāpannām avihatagatir drakṣyasi bhrātṛjāyām
āśābandhaḥ kusumasadṛśaṃ prāyaśo hy aṅganānāṃ
sadyaḥ pāti praṇayi hṛdayaṃ viprayoge ruṇaddhi ॥ 1.9 ॥
И тихо, тихо, пусть тебя качаетъ вѣтерокъ пріятный,
И нѣжнымъ пѣньемъ провожаетъ чатака, твой другъ крылатый!
И журавли, обвивъ кольцомъ тебя сулящаго потомство,
Усладу ихъ очей, сопроводятъ летящаго въ пространство.
9. По вѣрованью индусовъ птичка Чатака (Cucculus melanoleucusl, пьетъ лишь дождевыя капли, а журавли плодятся осенью, послѣ дождей.
10
mandaṃ mandaṃ nudati pavanaś cānukūlo yathā tvāṃ
vāmaś cāyaṃ nadati madhuraṃ cātakas te sagandhaḥ
garbhādhānakṣaṇaparicayān nūnam ābaddhamālāḥ
seviṣyante nayanasubhagaṃ khe bhavantaṃ balākāḥ ॥ 1.10 ॥
Конечно, ты увидишь, наконецъ, ее, супругу брата,
О вѣстникъ быстрый мой! Она жива и вѣрно дни считаетъ.
Какъ стебелекъ цвѣтку, такъ сердцу женщинъ нѣжному въ разлукѣ,
Надежды лучъ, подавъ опору, ихъ отъ гибели спасаетъ.
10. Здѣсь Якша называетъ себя самого братомъ Облака-вѣстника. Въ драмѣ Бхавабхути (VIII в. по Р. Х.) «Малати и Мадхава», актъ IX, есть сцена и стихи носящіе явный слѣдъ подражательности этимъ ближайшимъ стихамъ. Герой драмы Мадхава, разлученный со своей возлюбленной Малати, тоже обращается къ облаку даже въ томъ же стихотворномъ размѣрѣ:
Тебя, мой другъ, какъ друга милаго не обнимаетъ молнья?
И журавли обычной нѣжности не выражаютъ?
И вѣтерокъ восточный мягкой ласкою не освѣжаетъ?
И Индры лукъ (ст. 1, 15), вездѣ сверкающій, не украшаетъ?
Коль, странствуя свободно въ мірѣ, милую мою ты встрѣтишь,
Утѣшь ее сперва, потомъ повѣдай о судьбѣ Мадхавы.
И да не будетъ этой вѣстью срѣзанъ стебелекъ надежды:
И такъ едва-едва онъ держитъ жизнь моей прекрасноокой!
11
kartuṃ yac ca prabhavati mahīm ucchilīndhrām avandhyāṃ
tac chrutvā te śravaṇasubhagaṃ garjitaṃ mānasotkāḥ
ā kailāsād bisakisalayacchedapātheyavantaḥ
saṃpatsyante nabhasi bhavato rājahaṃsāḥ sahāyāḥ ॥ 1.11 ॥
Заслышавъ громъ, твой голосъ сладостный для слуха, что всю землю
Покроетъ словно зонтомъ изъ грибовъ, тотчасъ же за тобою
Фламинго полетятъ, по Ма́наса далекомъ стосковавшись,
Питаясь лишь стеблями лотоса вплоть до горы Кайласа.
11. Священное озеро Манаса (нынѣ Манасороваръ) лежитъ за сѣвернымъ склономъ Гималаевъ; изъ него берутъ начало истоки Сётледжа и Брахмапутры. Это озеро, а также близъ лежащая гора Кайласа (ст. I, 58) необычайно священны для индусовъ. Эта мѣстность подробно обслѣдована, описана и изображена у Свена Хедива. Transhimalaya, Entdekungen und Abenteuer in Tibet, B. II, s. 90—130 (Leipzig 1909). Лотосъ, какъ извѣстно, самый излюбленный цвѣтокъ въ индійской поэзіи. Для обозначенія его есть много синонимовъ, но кромѣ того различаются лотосы дневные и ночные, затѣмъ—бѣлые, голубые и розовые. R. Schmidt. Beiträge zur Flora Sanscritica. Z. D. M. G. 1913. III.
12
āpṛcchasva priyasakham amuṃ tuṅgam āliṅgya śailaṃ
vandyaiḥ puṃsāṃ raghupatipadair aṅkitaṃ mekhalāsu
kāle kāle bhavati bhavato yasya saṃyogam etya
snehavyaktiś ciravirahajaṃ muñcato bāṣpamuṣṇam ॥ 1.12 ॥
Прощаясь обними горы высокую вершину,
Гдѣ люди чтутъ на склонахъ слѣдъ стопы священной Рагхуида.
Вѣдь каждый годъ, когда возобновляется съ тобой свиданье,
Она любовь къ тебѣ горячими слезами проявляетъ.
12. Рагхуидъ т. е. Рама. Облако ороситъ дождемъ гору, а капли росы будутъ ея слезами.
13
margaṃ tāvac chṛṇu kathayatas tvatprayāṇānurūpaṃ
saṃdeśaṃ me tadanu jalada śroṣyasi śrotrapeyam
khinnaḥ khinnaḥ śihariṣu padaṃ nyasya gantāsi yatra
kṣīṇaḥ kṣīṇaḥ parilaghu payaḥ srotasāṃ copabhujya ॥ 1.13 ॥
Теперь узнай свой путь: я лучшій укажу, тебя достойный.
Услышь потомъ для слуха упоительный привѣтъ супругѣ.
Когда устанешь, утомленный лишь прильни къ вершинѣ горной,
Испей воды рѣчной и отдохнувъ пускайся въ путь проворно!
14
adreḥ śṛṅgaṃ harati pavanaḥ kiṃ svid ity unmukhībhir
dṛṣṭotsāhaś cakitacakitaṃ mugdhasiddhāṅganābhiḥ
sthānād asmāt sarasaniculād utpatodaṅmukhaḥ khaṃ
diṅnāgānāṃ pathi pariharan sthūlahastāvalepān ॥ 1.14 ॥
— «То вѣтеръ хочетъ снесть горы вершину» такъ вперивши взоры,
Дрожа наивно скажутъ жены Сиддховъ, твой полетъ замѣтивъ.
Покинувъ склонъ покрытый сочнымъ камышомъ, лети на сѣверъ,
Избѣгнувъ на пути нападки хобота слоновъ суровыхъ.
14. Сиддхи—геніи, полубоги витающіе въ поднебесьи, отличающіеся чистотой и святостью и обладающіе 8-ю чудесными свойствами, позволяющими имъ достигать всего желаемаго. По индійской миѳологіи 4 главныхъ и 4 промежуточныхъ страны горизонта поддерживаются 8-ю исполинскими „вселенскими“ слонами (dig-nāga); о „сѣверномъ“ изъ нихъ Айравата, любимцѣ Индры, см. I. 51, 62. Стихи 3 и 4-й этой стансы, по толкованію Маллинатхи представляютъ изъ себя ślesha т. е. омонимическую игру словъ, построенную на томъ, что слово Nicula (Ничула) обозначаетъ также имя нѣкоего поэта Ничула, современника и друга Калидасы, а Дигнага -- также имя нѣкоего жестокаго, „литературнаго критика“.
Покинувъ склонъ, гдѣ жилъ изящный Ничула, лети на сѣверъ,
Избѣгнувъ на пути нападки отъ жестокихъ рукъ Дигнаговъ!
15
ratnacchāyāvyatikara iva prekṣyametatpurastād
valmīkāgrāt prabhavati dhanuḥkhaṇḍam ākhaṇḍalasya
yena śyāmaṃ vapur atitarāṃ kāntim āpatsyate te
barheṇeva sphuritarucinā gopaveṣasya viṣṇoḥ ॥ 1.15 ॥
Ты встрѣтишь сочетанье чудное рубиновъ и смарагдовъ:
То радуга, дуга надъ муравейникомъ отъ лука Индры.
Твой обликъ синій ею оттѣнится ярче и милѣе,
Какъ смуглый Кришна-пастушокъ хвостомъ блистающимъ павлина.
15. Лукъ Индры т. е. радуга, опоэтизированная еще въ Ригъ—Ведѣ (X, 123) въ видѣ особаго божества Гандхарва-Вена, видна лишь тогда, когда Индра натягиваетъ тетиву, отправляясь на подвиги; она подымается изъ муравейника, гдѣ спряталась змѣя. Для этой ассоціаціи образовъ ср. Taittirīya-āranyakam, I, 5, 3—4. У древнихъ индусовъ луки были очень большого размѣра, такъ что однимъ концомъ упирались въ землю при стрѣльбѣ (Арріанъ Ίνδίχά, 16).
Кришна, одно изъ воплощеній Вишну, извѣстенъ еще въ „Махабхаратѣ“ особенно по знаменитому эпизоду въ VI книгѣ „Бхагавадъ-гита“. Пребываніе Кришны въ видѣ пастушка среди красавицъ-постушекъ изображено яркими красками въ знаменитой поэмѣ „Гита-говинда“ Джаядевы (XII в. по Р. Х.); эту „эротическую пастораль“ индусы истолковываютъ и символически, въ родѣ „Пѣсни пѣсней“ царя Соломона, ср. предисловіе С. Леви къ переводу Куртилье. Le gita-govinda. pastorale de Jayadeva, traduit par G. Courtillier. (Paris 1904).
16
tvayy āyantaṃ kṛṣiphalam iti bhrūvikārān abhijñaiḥ
prītisnigdhairjanapadavadhūlocanaiḥ pīyamānaḥ
sadyaḥsīrotkaṣaṇasurabhi kṣetram āruhya mālaṃ
kiṃcit paścād vraja laghugatir bhūya evottareṇa ॥ 1.16 ॥
— «Ты пахарямъ приносишь урожай»! съ улыбкой простодушной
Такъ говоря, ихъ жены нѣжно взорами въ тебя вопьются.
Упившись ароматомъ свѣжей пахоты надъ полемъ Маля,
Держи свой путь слегка на западъ, а потомъ лети на сѣверъ.
16. Маля-вѣроятно нынѣ мѣстечко Мальда, къ сѣв. отъ Раттанпура въ провинціи Чатисгархъ, или въ горахъ Мекалъ. Эта мѣстность издавна славится своимъ плодородіемъ и слыветъ „житницей Индіи“. Murray’s Handbook for travellers, 5 edition, s. 85.
17
tvām āsārapraśamitavanopaplavaṃ sādhu mūrdhnā
vakṣyaty adhvaśramaparigataṃ sānumān āmrakūṭaḥ
na kṣudro 'pi prathamasukṛtāpekṣayā saṃśrayāya
prāpte mitre bhavati vimukhaḥ kiṃ punar yas tatthoccaiḥ ॥ 1.17 ॥
Тебя, унявшаго дождемъ лѣсной пожаръ на склонахъ горныхъ,
Усталаго скитальца, вознесетъ высокій Амракута.
Услуги друга позабыть не можетъ человѣкъ ничтожный:
Ужель не поддержать тебя рѣшится исполинъ тотъ горный?
17-19. Манго (дерево, цвѣтъ и сочные ароматичные плоды золотистаго цвѣта) по санскритски āmra, отсюда Amra-kuta-манговая вершина, нынѣ Амаркантакъ на вост. склонѣ Виндхійскаго хребта, гдѣ берутъ начало рѣки Нармада или Рева (нынѣ Нербудда, впадающая въ Камбэйскій заливъ) и Сона, притокъ Ганги.
18
channopāntaḥ pariṇataphaladyotibhiḥ kānanāmrais
tvayy ārūḍhe śikharam acalaḥ snigdhaveṇīsavarṇe
nūnaṃ yāsyaty amaramithunaprekṣaṇīyām avasthāṃ
madhye śyāmaḥ stana iva bhuvaḥ śeṣavistārapāṇḍuḥ ॥ 1.18 ॥
Когда горы вершину смуглой шапкою своей покроешь
Надъ склонами, зардѣвшимися золотомъ созрѣвшихъ манго,
То будетъ дивная для небожителей картина: словно
Земля раскрыла грудь. Кругомъ свѣтло, а въ серединѣ темно!
19
sthitvā tasmin vanacaravadhūbhuktakuñje muhūrtaṃ
toyotsargadrutataragatis tatparaṃ vartma tīrṇaḥ
revāṃ drakṣyasy upalaviṣame vindhyapāde viśīrṇāṃ
bhakticchedair iva viracitāṃ bhūtim aṅge gajasya ॥ 1.19 ॥
{adhvaklāntaṃ pratimukhagataṃ sānumānāmrakūṭas
tuṅgena tvāṃ jalada śirasā vakṣyati ślāghamānaḥ
āsāreṇa tvam api śamayes tasya naidāgham agniṃ
sadbhāvārdraḥ phalati na cireṇopakāro mahatsu ॥ 1.19a} ॥
Надъ рощами, убѣжищемъ лѣсныхъ дикарокъ, обождавши,
Изливъ немного влаги, станешь легче и помчавшись дальше
Увидишь Реву близъ Виндхійскихъ горъ: бѣгутъ струи по камнямъ
Разбившись, какъ морщинки, что слона узоромъ покрываютъ.
17-19. Манго (дерево, цвѣтъ и сочные ароматичные плоды золотистаго цвѣта) по санскритски āmra, отсюда Amra-kuta-манговая вершина, нынѣ Амаркантакъ на вост. склонѣ Виндхійскаго хребта, гдѣ берутъ начало рѣки Нармада или Рева (нынѣ Нербудда, впадающая въ Камбэйскій заливъ) и Сона, притокъ Ганги.
20
tasyās tiktair vanagajamadair vāsitaṃ vāntavṛṣṭir
jambūkuñjapratihatarayaṃ toyam ādāya gaccheḥ
antaḥsāraṃ ghana tulayituṃ nānilaḥ śakṣyati tvāṃ
riktaḥ sarvo bhavati hi laghuḥ pūrṇatā gauravāya ॥ 1.20 ॥
Проливши дождь, отвѣдай волнъ благоухающихъ отъ пота
Слоновъ и разбивающихся въ бѣгѣ объ куртины джамбу.
Мой другъ, когда ты полнъ воды, тебя унесть не въ силахъ вѣтеръ:
Бываетъ легокъ тотъ, кто пустъ, а вѣсъ имѣетъ только полный!
20. Джамбу (Eugenia glomerata), кустарникъ съ черными плодами, отъ котораго Индія получила и одно изъ своихъ туземныхъ названій: Джамбу-двипа. Потъ, струящійся по вискамъ слоновъ во время течки и образующій своими струйками прихотливые узоры, считался необычайно ароматичнымъ.
21
nīpaṃ dṛṣṭvā haritakapiśaṃ kesarair ardharūḍhair
āvirbhūtaprathamamukulāḥ kandalīś cānukaccham
jagdhvāraṇyeṣv adhikasurabhiṃ gandham āghrāya corvyāḥ
sāraṅgās te jalalavamucaḥ sūcayiṣyanti mārgam ॥ 1.21 ॥
ambhobindugrahaṇacaturāṃś cātakān vīkṣamāṇāḥ
śreṇībhūtāḥ parigaṇanayā nirdiśanto balākāḥ
tvām āsādya stanitasamaye mānayiṣyanti siddhāḥ
sotkampāni priyasahacarīsaṃbhramāliṅgitāni ॥ 1.22 ॥
На нѣжныхъ стебелькахъ коричнево-зеленые кадамба
И отпрыски банановъ молодые надъ рѣкой увидѣвъ,
Почуявъ крѣпкій ароматъ земли среди лѣсныхъ пожарищъ,
Укажутъ серны путь тебѣ, а ты омоешь ихъ струями.
21a. Увидѣвъ птичекъ чатака, ловящихъ капли дождевыя,
Слѣдя за длинной вереницей журавлей и ихъ считая,
Заслышавъ громъ, пошлютъ тебѣ свои благодаренья Сиддхи,
Вкусивъ объятья страстныя супругъ, отъ страха къ нимъ прильнувшихъ.
21. Кадамба-Нипа (Nauelea orientalis), ср. II, 2. Кадали (Musa sapientum)— бананъ. Варіантъ, допускаемый и Маллинатхой для 2 и 3 строки:
Увидѣвъ надъ рѣкой, и молодые отпрыски банановъ
Отвѣдавъ, крѣпкій ароматъ земли среди лѣсовъ почуявъ.
22
utpaśyāmi drutamapi sakhe matpriyārthaṃ yiyāsoḥ
kālakṣepaṃ kakubhasurabhau parvate parvete te
śuklāpāṅgaiḥ sajalanayanaiḥ svāgatīkṛtya kekāḥ
pratudyātaḥ katham api bhavān gantum āśu vyavasyet ॥ 1.23 ॥
Предвижу я: какъ ни спѣшишь вѣсть обо мнѣ принесть супругѣ.
Задержишься ты на горахъ благоухающихъ цвѣтами:
Тебя тамъ встрѣтитъ свѣтлый влажный взоръ и звонкій крикъ павлиновъ.
Не сможешь ты разстаться сразу и безъ промедленья съ ними!
22. Павлинъ всегда испытываетъ жажду; когда онъ привѣтствуетъ приближеніе дождя радостнымъ крикомъ, то глаза его увлажняются слезами.
23
pāṇḍucchāyopavanavṛtayaḥ ketakaiḥ sūcibhinnair
nīḍārambhair gṛhabalibhujām ākulagrāmacaityāḥ
tvayy āsanne pariṇataphalaśyāmajambūvanāntāḥ
saṃpatsyante katipayadinasthāyihaṃsā daśārṇāḥ ॥ 1.24 ॥
Въ Дашярна прилетишь: цвѣтами кетака луговъ ограды
Бѣлѣютъ, вдоль дорогъ щебечутъ на деревьяхъ птички въ гнѣздахъ,
Лѣсовъ опушки почернѣли отъ плодовъ созрѣвшихъ джамбу.
Навѣрно, тамъ на нѣсколько ужъ дней задержатся фламинго!
23-24. Дашярна—нынѣ пров. Бунделькхандъ; столица ихъ Видишя (нынѣ Бхильса), гдѣ происходитъ и дѣйствіе драмы Калидасы „Малавика и Агнимитра“. Ветравати (нынѣ Бетуа), притокъ Джумны.
24
teṣāṃ dikṣu prathitavidiśālakṣaṇāṃ rājadhānīṃ
gatvā sadyaḥ phalam avikalaṃ kāmukatvasya labdhā
tīropāntastanitasubhagaṃ pāsyasi svādu yasmāt
sabhrūbhaṅgaṃ mukham iva payo vetravatyāś calormi ॥ 1.25 ॥
Добравшись до столицы ихъ, прославленной вездѣ Видишя,
Ты, какъ любовникъ, утолишь свиданья страстное желанье,
Испивши поцѣлуй Ветравати: она бурлитъ волнами
И хмурится, какъ женщина, заслышавъ громъ надъ берегами.
23-24. Дашярна—нынѣ пров. Бунделькхандъ; столица ихъ Видишя (нынѣ Бхильса), гдѣ происходитъ и дѣйствіе драмы Калидасы „Малавика и Агнимитра“. Ветравати (нынѣ Бетуа), притокъ Джумны.
25
nīcairākhyaṃ girim adhivases tatra viśrāmahetos
tvatsamparkāt pulakitam iva prauḍhapuṣpaiḥ kadambaiḥ
yaḥ puṇyastrīratiparimalodgāribhir nāgarāṇām
uddāmāni prathayati śilāveśmabhir yauvanāni ॥ 1.26 ॥
Потомъ остановись и отдохни на горкѣ Ничай; тотчасъ
Сойдясь съ тобой она вся содрогнется юными кадамба.
Въ ея пещерахъ куртизанокъ ароматъ душисто-пряный
Слѣды неистовствъ сладострастья юныхъ горожанъ оставилъ.
25. Горка Ничай т. е. низкая, повидимому возлѣ Бхильсы. „Содроганье“, вѣрнѣе „вставанье дыбомъ“ волосъ на тѣлѣ, одинъ изъ обязательныхъ аттрибутовъ любви —сладострастья у индусовъ. О специфическомъ „ароматѣ“ „изрыгаемомъ“ (какъ сказано буквально въ оригиналѣ) пещерными гротами, замѣнявшими „отдѣльныя кабинеты“, Маллинатха говорить, какъ объ особомъ качествѣ индійскихъ „кокотокъ“.
26
viśrāntaḥ san vraja vananadītīrajānāṃ niṣiñcann
udyānānāṃ navajalakaṇair yūthikājālkāni
gaṇḍasvedāpanayanarujāklāntakarṇotpalānāṃ
chāyādānāt kṣaṇaparicitaḥ puṣpalāvīmukhānām ॥ 1.27 ॥
Набравшись силъ лети впередъ, струями освѣживъ бутоны
Кустовъ жасмина, что сады вдоль береговъ рѣки покрыли.
И тѣнью прохлади на мигъ прелестныхъ дѣвъ — цвѣточницъ щечки:
Онѣ стирая потъ рукой всѣ ушки-лотосы измяли.
26. Жасминъ (jasminum auriculatum), yuthikā. Сравненіе лица, ушей, рта, пальцевъ и проч. съ лотосами опять одно изъ общихъ мѣстъ индійской поэзіи.
27
vakraḥ panthā yadapi bhavataḥ prasthitasyottarāśāṃ
saudhotsaṅgapraṇayavimukho mā sma bhūr ujjayinyāḥ
vidyuddāmasphuritacakritais tatra paurāṅganānāṃ
lolāpāṅgair yadi na ramase locanair vañcito 'si ॥ 1.28 ॥
Тебѣ хоть и прійдется уклониться отъ пути на сѣверъ,
Но не минуй Уджаини съ ея террасами, дворцами.
И будешь ты разочарованъ, если не поддашься чарамъ
Очей сверкающихъ, какъ молньи, у прелестныхъ горожанокъ.
27. Уджаини (Όζήνη у грековъ) или Аванти (нынѣ Уджейнъ въ владѣніяхъ Махараджи Гваліора на плоскогоріи Мальва), резиденція знаменитаго въ индійской поэзіи царя Викрамадитьи. Описаніе современнаго состоянія Уджаини, этой „Флоренціи индійскаго Ренессанса“ и сохранившихся тамъ памятниковъ см. Deussen Erinnerungen an Indien. s. 194 — 201 (Kiel-Leipzig, 1904). Jackson Notes from India. J. o. Am. Or. Soc. 1902. p. 307-317.
28
vīcikṣobhastanitavihagaśreṇikāñcīguṇāyāḥ
saṃsarpantyāḥ skhalitasubhagaṃ darśitāvartanābhaḥ
nirvindhyāyāḥ pathi bhava rasābhyantaraḥ saṃnipatya
strīṇām ādyaṃ praṇayavacanaṃ vibhramo hi priyeṣu ॥ 1.29 ॥
Нирвиндхью встрѣтишь съ поясомъ изъ птицъ кричащихъ надъ волнами:
Какъ грудь красавица, она водоворотъ свой выставляетъ.
Припавши къ ней, ты жажду утолишь: извѣстно, что у женщинъ
Игривость предъ любовникомъ въ любви признанье замѣняетъ.
28. Нирвиндхь, одинъ изъ небольшихъ притоковъ Чамбала (см. I, 45), на вост. отъ Уджаини. Подлинное слово пупъ („глубокій“ пупъ считался однимъ изъ очарованій индійскихъ красавицъ, ср. II, 19), въ переводѣ замѣненъ болѣе подходящимъ для европейскаго уха „лономъ “. Здѣсь дѣлается намекъ на флиртъ“ рѣки (женщина) съ облакомъ (мужчина).
29
veṇībhūtapratanusalilā tām atītasya sindhuḥ
pāṇḍucchāyā taṭaruhatarubhraṃśibhirjīrṇaparṇaiḥ
saubhāgyaṃ te subhaga virahāvasthayā vyañjayantī
kārśyaṃ yena tyajati vidhinā sa tvayaivopapādyaḥ ॥ 1.30 ॥
Въ разлукѣ исхудавъ, косою тонкой извивая струйки
И потускнѣвъ отъ листьевъ, что поблекли и съ деревъ упали,
Рѣка тоску жены въ разлукѣ любящей тебѣ представитъ:
Твои долгъ теперь ее утѣшить и наполнить свѣжей влагой!
29. Вѣрная жена въ разлукѣ съ мужемъ не должна заботиться о своей наружности и заплетаетъ волосы въ одну косичку, которую можетъ расплести только самъ супругъ по возвращеніи: ср. II, 28, 29, на что здѣсь дѣлается какъ бы „предварительный“ намекъ.
30
prāpyāvantīn udayanakathākovidagrāmavṛddhān
pūrvoddiṣṭām upasara purīṃ śrīviśālāṃ viśālām
svalpībhūte sucaritaphale svargiṇāṃ gāṃ gatānāṃ
śeṣaiḥ puṇyair hṛtam iva divaḥ kāntimat khaṇḍam ekam ॥ 1.31 ॥
Въ Аванти, гдѣ въ селеньяхъ старцы повѣствуютъ о дѣяньяхъ
Удаяны, въ столицу славную Уджаини отправься.
Какъ будто для блаженныхъ за заслуги мало царства Индры!
И на землѣ еще для нихъ есть уголокъ блаженный: тамъ онъ!
30. Легендарный царь Удаяна, властитель народа Ватса (его столица была Каушамби къ сѣв. отъ Аллахабада), похитившій принцессу Васавадатту, дочь царя Прадьота-Чандамахасена, властителя Уджаини. Легенда объ ихъ приключеніяхъ давала обильный матеріалъ поэтамъ и составляетъ также основную рамку для „индійскаго Декамерона“, сборника „Катхасаритсагара“ кашмирскаго писателя Сома-девы (XI в. по Р. Х.). Въ недавно открытой драмѣ предшественника Калидасы, знаменитаго Бхасы (ср. примѣчаніе на стр. 7 вступительной статьи) озаглавленной «Сонъ Васавадатты» (Svapnavāsavadatta) изображается дальнѣйшій эпизодъ: женитьба Удаяны на второй „главной женѣ“, Падмавати, принцессѣ Магадхійской.
31
dīrghīkurvan paṭu madakalaṃ kūjitaṃ sārasānāṃ
pratyūṣeṣu sphuṭitakamalāmodamaitrīkaṣāyaḥ
yatra strīṇāṃ harati surataglānim aṅgānukūlaḥ
śiprāvātaḥ priyatama iva prārthanācāṭukāraḥ ॥ 1.32 ॥
hārāṃs tārāṃs taralaguṭikān koṭiśaḥ śaṅkaśuktīḥ
śaṣpaśyāmān marakatamaṇīn unmayūkhaprarohān
dṛṣṭvā yasyāṃ vipaṇiracitān vidrumāṇāṃ ca bhaṅgān
saṃlakṣyante salilanidhayas toyamātrāvaśeṣāḥ ॥ 1.33 ॥
pradyotasya priyaduhitaraṃ vatsarājo 'tra jahre
haimaṃ tāladrumavanam abhūd atra tasyaiva rājñaḥ
atrodbhrāntaḥ kila nalagiriḥ stambham utpāṭya darpād
ity āgantūn ramayati jano yatra bandhūn abhijñaḥ ॥ 1.34 ॥
patraśyāmā dinakarahayaspardhino yatra vāhāḥ
śailodagrās tvam iva kariṇo vṛṣṭimantaḥ prabhedāt
yodhāgraṇyaḥ pratidaśamukhaṃ saṃyuge tasthivāṃsaḥ
pratyādiṣṭābharaṇarucayaś candrahāsavraṇāṅkaiḥ ॥ 2.13 ॥
Тамъ вѣтеръ съ Шипры на зарѣ приноситъ нѣжный крикъ фламинго
И запахъ лотосовъ, расцвѣтшихъ при его прикосновеньи,
Онъ силы женщинъ истомленныхъ сладострастьемъ обновляетъ:
Такъ смѣлымъ словомъ и движеньемъ ихъ любовникъ возбуждаетъ.
31a. Тамъ увидавъ на рынкахъ груды камней драгоцѣнныхъ
И нити жемчуга, и изумрудовъ, какъ трава, зеленыхъ,
Коралловыя вѣтки, ты подумаешь: пучина моря.
Утративъ всѣ свои сокровища, лишь воду сохранила!
31b. Тамъ царь Удаяна прелестную похитилъ дочь Прадьоты,
Изъ вѣтокъ пальмы золотой его бесѣдка тамъ стояла
И въ бѣшенствѣ исторгнулъ изъ земли свой столбъ слонъ Налагири,
А жители гостей разсказами объ этомъ забавляютъ.
31c. Тамъ кони состязаются съ зелеными конями солнца,
Какъ горы велики слоны: съ висковъ ихъ потъ, какъ дождь, струится.
А воины-храбрецы, что съ исполиномъ Раваной сражались,
Слѣды его меча на тѣлѣ обнаженномъ выставляютъ.
31. Шипра, тоже притокъ Чамбала, протекающій близъ Уджаини.
31. a, b, c хоть и обозначены у Маллинатхи, какъ „вставки“, но все же комментируются имъ. Этотъ нѣсколько перегруженный „Бедекеръ для Уджаини“ очевидно имитируетъ и предвосхищаетъ фантастическую картину Алаки (II, 1—11). Цвѣтъ коней, везущихъ колесницу Солнца, по индійской традиціи—зеленый.
32
jālodgīrṇair upacitavapuḥ keśasaṃskāradhūpair
bandhuprītyā bhavanaśikhjibhir dattanṛtyopahāraḥ
harmyeṣv asyāḥ kusumasurabhiṣv adhavakhedaṃ nayethā
lakṣmīṃ paśyaṃl lalitavanitāpādarāgāṅkiteṣu ॥ 1.35 ॥
Несущимся изъ оконъ ароматомъ отъ волосъ упившись
И пляскою павлиновъ дружески кричащихъ насладившись,
Лети бодрѣй, прійдя въ восторгъ отъ зрѣлища террасъ дворцовыхъ,
Украшенныхъ цвѣтами и слѣдами краски женскихъ ножекъ.
33
bhartuḥ kaṇṭhacchavir iti gaṇaiḥ sādaraṃ vīkṣyamāṇaḥ
puṇyaṃ yāyās tribhuvanaguror dhāma caṇḍīśvarasya
dhūtodyānaṃ kuvalayarajogandhibhir gandhavatyās
toyakrīḍāniratayuvatisnānatiktair marudbhiḥ ॥ 1.36 ॥
Какъ передъ синей шеей Шивы, предъ тобой склонятся Ганы,
А ты къ святой обители Владыки трехъ міровъ направься:
Баюкаетъ сады тамъ вѣтерокъ съ Гандхавати душистый
Отъ лотосовъ и волнъ, гдѣ женщины купаньемъ забавлялись.
33. Гандхавати (т. е. душистая) вѣроятно одинъ изъ притоковъ Шипры или ближайшихъ озеръ, одно изъ которыхъ, по словамъ Дейссена (I. с.) до сихъ поръ такъ называется.
Ганы—геніи составляющіе свиту Шивы и его сына, бога мудрости, Ганеши. Шея Шивы посинѣла послѣ того, какъ онъ по просьбѣ остальныхъ ботовъ ради спасенія всего міра выпилъ страшный ядъ, всплывшій со дна океана „взбитаго“ богами, дабы при его бурленіи получить 14 знаменитыхъ сокровищъ, въ числъ которыхъ были и напитокъ безсмертія (amrta, άμ-βρόσία), корова Сурабхи (см. I, 45).
34
apy anyasmiñ jaladhara mahākālam āsādya kāle
sthātavyaṃ te nayanaviṣayaṃ yāvad atyeti bhānuḥ
kurvan sandhyāvalipaṭahatāṃ śūlinaḥ ślāghanīyām
āmandrāṇāṃ phalam avikalaṃ lapsyase garjitānām ॥ 1.37 ॥
Когда бъ ни прибылъ ты, о другъ мой, въ Махакала, долженъ выждать
Пока не скроется отъ глазъ твоихъ за небосклономъ солнце.
Удары барабана при вечернемъ славословьи бога
Торжественнымъ замѣнишь громовымъ раскатомъ къ вящей славѣ.
34. Махакала-святилище Шивы, близъ Уджаини, было очень популярно, см. въ романѣ „Похожденія 10 принцевъ“ Дандина (VI в. по Р. Х.). Молитва три раза въ день, утромъ, въ полдень и вечеромъ, обязательна для правовѣрнаго брахманиста; въ храмахъ и святилищахъ она сопровождается пѣніемъ, инструментальной музыкой и пляской (ср, I, 35, 56).
35
pādanyāsaiḥ kvaṇitaraśanās tatra līlāvadhūtai
ratnacchāyākhacitavalibhiś cāmaraiḥ klāntahastāḥ
veśyās tvatto nakhapadasukhān prāpya varṣāgrabindūn
āmokṣyante tvayi madhukaraśreṇidīrghān kaṭakṣān ॥ 1.38 ॥
Звеня при пляскѣ поясами баядерки, опустивши
Подъ тяжестью священныхъ опахалъ въ изнеможеньи руки,
Тебѣ гирлянды взоровъ, черныхъ пчелокъ, бросятъ въ благодарность:
Ты раны имъ омылъ, слѣды ногтей любовниковъ горячихъ!
35. Царапины и укусы—обязательный элементъ индійской „любовной науки“. См. „Камасутра“ Ватсьяяны. II часть, глава 10, 11. „Знатоки“ умѣли „выцарапывать“ даже особые узоры, какъ то: полумѣсяцъ, тигровый коготь, павлинья лапка, заячій прыжокъ, лепестки лотоса и т. д.
36
paścād uccairbhujataruvanaṃ maṇḍalenābhlīnaḥ
sāṃdhyaṃ tejaḥ pratinavajapāpuṣparaktaṃ dadhānaḥ
nṛttārambhe hara paśupater ārdranāgājinecchāṃ
śāntodvegastimitanayanaṃ dṛṣṭabhaktir bhavānyā ॥ 1.39 ॥
Потомъ свернувшись шаромъ надъ руками бога, какъ надъ рощей.
И вспыхнувши китайскихъ розъ румянцемъ, краше зорь вечернихъ,
Слона окровавленную замѣнишь шкуру въ пляскѣ Шивы
И яснымъ благодарнымъ взоромъ будешь награжденъ богини.
36. Шива изображается съ 4 или 8 руками, воздѣтыми кверху. Каждый вечеръ онъ пляшетъ неистовый танецъ собственнаго изобрѣтенія вмѣстѣ со своей супругой Гаури (она же Бхавани, Кали, Парвати, Дурга) держа въ рукахъ окровавленную шкуру убитаго имъ слона. Богиня не любитъ этого и поэтому очень рада, если Шива на этотъ разъ вмѣсто окровавленной шкуры по ошибкѣ схватитъ облако цвѣта китайской розы (japā-pushpa=rosa cinensis).
37
gacchantīnāṃ ramāṇavasatiṃ yoṣitāṃ tatra naktaṃ
ruddhāloke narapatipathe sūcibhedyais tamobhiḥ
saudāmanyā kanakanikaṣasnigdhayā darśayorvīṃ
toyotsargastanitamuharo mā ca bhūrviklavāstāḥ ॥ 1.40 ॥
Когда по Царской улицѣ во мракѣ непроглядномъ въ полночь
Спѣшатъ къ любовнику въ его жилище женщины со страхомъ,
Ихъ вспышкой молньи озари, какъ золотой чертой по камню.
Но воздержись отъ грома и дождя: онѣ вѣдь боязливы.
37. «Царская улица» (ср. II, 9) имѣлась въ каждомъ городѣ, какъ въ Италіи въ каждомъ городѣ есть свой „corso“.
38
tāṃ kasyāṃcid bhavanavalabhau suptapārāvatāyāṃ
nītvā rātriṃ ciravilasanāt khinnavidyutkalatraḥ
dṛṣṭe sūrye punarapi bhavān vāhayedadhvaśeṣaṃ
mandāyante na khalu suhṛdāmabhyupatārthakṛtyāḥ ॥ 1.41 ॥
Проведши ночь на кровлѣ дома, гдѣ и голуби уснули,
Съ супругои-молньей, отъ сверканья непрерывнаго уставшей,
Съ восходомъ солнца снова долженъ снарядиться ты въ дорогу:
Исполнить порученье долженъ тотъ, кто обѣщался другу.
38. Намекъ на „флиртъ“ облака со своей женой-молніей.
39
tasmin kāle nayanasaliaṃ yoṣitāṃ khaṇḍitānāṃ
śāntiṃ neyaṃ praṇayibhir ato vartma bhānos tyajāśu
prāleyāstraṃ kamalavadanāt so.api hartuṃ nalinyāḥ
pratyāvṛttastvayi kararudhi syādanalpabhyasūyaḥ ॥ 1.42 ॥
Разгнѣваннымъ любовницамъ подъ утро осушаютъ слезы
Любовники утѣхами: нельзя скрывать отъ нихъ лучъ солнца!
Небесный свѣточъ самъ росу осушитъ на цвѣтахъ лилеи.
Коль заградишь пути его лучамъ, погибнешь жертвой гнѣва!
39. Дневной лотосъ—любовница солнца.
40
gambhīrāyāḥ payasi saritaś cetasīva prasanne
chāyātmāpi prakṛtisubhago lapsyate te praveśam
tasmād asyāḥ kumudaviśadāny arhasi tvaṃ na dhairyān
moghīkartuṃ caṭulaśaphorodvartanaprekṣitāni ॥ 1.43 ॥
Прекраснымъ обликомъ своимъ, какъ въ зеркалѣ, ты отразишься
Въ прозрачныхъ, ясныхъ, какъ спокойная душа, волнахъ Гамбхиры.
Ея улыбокъ, свѣтлыхъ словно лотосъ, рѣзвыхъ, словно рыбки,
Что прыгаютъ въ водоворотѣ, ты не отвергай сурово!
40. Гамбхира тоже притокъ Чамбала, на зап. отъ Уджаини.
41
tasyāḥ kiṃcit karadhṛtam iva prāptvāīraśākhaṃ
hṛtvā nīlaṃ salilavasanaṃ muktarodhonitambam
prasthānaṃ te katham api sakhe lambamānasya bhāvi
jñātāsvādo vivṛtajaghanāṃ ko vihātuṃ samarthā ॥ 1.44 ॥
Сорвавъ покровъ воды лазурный, стиснутый бамбукомъ гибкимъ—
Ея руками, оголивши бедра берега крутого,
Ты врядъ ли, другъ мой, опустившись сможешь сразу вновь подняться:
Покинуть обнаженную кто сможетъ, разъ вкусилъ усладу?
42
tvanniṣyandocchvasitavasudhāgandhasamparkaramyaḥ
srotorandhradhvanitasubhagaṃ dantibhiḥ pīyamānaḥ
nīcair vāsyaty upajigamiṣor devapūrvaṃ giriṃ te
śīto vāyuḥ pariṇamayitā kānanodumbarāṇām ॥ 1.45 ॥
Но тихо понесетъ тебя по направленію къ Девагири
Прохладный вѣтеръ, что даетъ созрѣть плодамъ лѣсныхъ смоковницъ.
Несетъ онъ ароматъ земли, упившейся твоею влагой;
Имъ упиваются слоны, ноздрями радостно вдыхая.
42. Дикая смоковница (udumbara)—ficus glomerata.
Девагири—вѣрнѣе всего нынѣ Деогаръ немного сѣвернѣе линіи Уджаини-Бхильса.
43
tatra skandaṃ niyatavasatiṃ puṣpameghīkṛtātmā
puṣpāsāraiḥ snapayatu bhavān vyomagaṅgājalārdraiḥ
rakṣāhetor navaśaśibhṛtā vāsavīnāṃ camūnām
atyādityaṃ hutavahamukhe saṃbhṛtaṃ tad dhi teyaḥ ॥ 1.46 ॥

Потомъ ты превратись въ цвѣточный дождь и надъ жилищемъ Сканды
Излей потокъ цвѣтовъ, обрызганныхъ водой небесной Ганги.
Вѣдь весь свой жаръ и блескъ, что ярче солнца свѣта, самъ Владыка
На мѣстѣ томъ въ огонь излилъ, дабы спаслося царство Индры.
43-44. Превращеніе облаковъ въ цвѣты, ниспадающіе съ неба на головы боговъ—героевъ, популярное вѣрованье у индусовъ. Индійскій Марсъ, богъ войны Сканда (онъ же Карттикейа, Кумара) сынъ Шивы, рожденъ безъ матери: [Пива бросилъ свой „блескъ“ (semen geminale), ср. Deussen. Geschichte der Philosophie, 1, 2, s. 263) въ огонь; тотъ передалъ его водамъ Ганги, откуда 6 нимфъ Криттика (т. е. созвѣздіе Плеядъ) извлекли новорожденнаго „межъ камышами“ бога и воспитали его, какъ сына. Сканда, святилище котораго лежало близъ Девагири, изображался съ 6 головами, 12 глазами и руками, держащимъ лукъ и ѣдущимъ верхомъ на павлинѣ, своемъ любимцѣ. Богиня Гаури относится къ нему съ материнской нѣжностью.
44
jyotirlekhāvalayi galitaṃ yasya barhaṃ bhavānī
putrapremṇā kuvalayadalaprāpi karṇe karoti
dhautāpāṅgaṃ haraśaśirucā pāvakes taṃ mayūraṃ
paścād adrigrahaṇagurubhir garjitair nartayethāḥ ॥ 1.47 ॥

Раскатомъ грома, гулко между горъ пронесшимся, заставишь
Плясать павлина, друга Сканды. Мѣсяцъ Шивы отразился
Въ его глазахъ: когда жъ перо съ глазкомъ онъ изъ хвоста теряетъ,
Для сына Гаури вмѣстѣ съ лотосомъ перо—серьгу вдѣваетъ.
43-44. Превращеніе облаковъ въ цвѣты, ниспадающіе съ неба на головы боговъ—героевъ, популярное вѣрованье у индусовъ. Индійскій Марсъ, богъ войны Сканда (онъ же Карттикейа, Кумара) сынъ Шивы, рожденъ безъ матери: [Пива бросилъ свой „блескъ“ (semen geminale), ср. Deussen. Geschichte der Philosophie, 1, 2, s. 263) въ огонь; тотъ передалъ его водамъ Ганги, откуда 6 нимфъ Криттика (т. е. созвѣздіе Плеядъ) извлекли новорожденнаго „межъ камышами“ бога и воспитали его, какъ сына. Сканда, святилище котораго лежало близъ Девагири, изображался съ 6 головами, 12 глазами и руками, держащимъ лукъ и ѣдущимъ верхомъ на павлинѣ, своемъ любимцѣ. Богиня Гаури относится къ нему съ материнской нѣжностью.
45
ārādyainaṃ śaravaṇabhavaṃ devam ullaṅghitādhvā
siddhadvandvair jalakaṇabhayād vīṇibhir muktamārgaḥ
vyālambethāḥ surabhitanayālambhajāṃ mānayiṣyan
srotomūrtyā bhuvi pariṇatāṃ rantidevasya kīrtim ॥ 1.48 ॥

Почтивъ рожденнаго межъ камышами, продолжай дорогу:
Вѣдь Сиддхи съ лютнями, боясь дождя, отступятъ предъ тобою.
Но преклонись предъ рѣчкой, воплощеньемъ славы Рантидевы,
На мѣстѣ томъ, гдѣ приносилъ онъ въ жертву дочерей Сурабхи.
45-46. Чарманвати (нынѣ Чамбалъ) притокъ Ямуны (Джумны). Рантидева, миѳическій царь Дашяпура (нынѣ Дхольпуръ), 6-й изъ династіи Бхаратидовъ, неописуемо богатый, принесъ въ жертву столько коровъ, что кровь стекавшая съ ихъ кожи (по санскритски чарманъ) образовала рѣчку Чарманвати (т. е. кожанная). Сурабхи „божественная корова“ (ср. I, 33) разсматривается, какъ прародительница всѣхъ коровъ.
46
tvayy ādātuṃ jalam avanate śārṅgiṇo varṇacaure
tasyāḥ sindhoḥ pṛthum api tanuṃ dūrabhāvāt pravāham
prekṣiṣyante gaganagatayo nūnam āvarjya dṛṣṭir
ekaṃ bhuktāguṇam iva bhuvaḥ sthūlamadhyendranīlam ॥ 1.49 ॥

Черпни изъ ней воды, склонившись низко, смуглый словно Кришна.
И небожителей четамъ на землю взоры опустившимъ
Широкая рѣка издалека покажется преузкой:
Какъ будто нитка жемчуга съ большимъ сапфиромъ посрединѣ.
45-46. Чарманвати (нынѣ Чамбалъ) притокъ Ямуны (Джумны). Рантидева, миѳическій царь Дашяпура (нынѣ Дхольпуръ), 6-й изъ династіи Бхаратидовъ, неописуемо богатый, принесъ въ жертву столько коровъ, что кровь стекавшая съ ихъ кожи (по санскритски чарманъ) образовала рѣчку Чарманвати (т. е. кожанная). Сурабхи „божественная корова“ (ср. I, 33) разсматривается, какъ прародительница всѣхъ коровъ.
47
tām uttīrya vraja paricitabhrūlatāvibhramāṇāṃ
pakṣmotkṣepād uparivilasatkṛṣṇaśāraprabhāṇām
kundakṣepānugamadhukaraśrīmuṣām ātmabimbaṃ
pātrīkurvan daśapuravadhūnetrakautūhalānām ॥ 1.50 ॥

Переступивъ черезъ нее, своею красотой возбудишь
Восторгъ въ игривыхъ взорахъ любопытныхъ женщинъ Дашяпура:
Глаза ихъ бѣгаютъ, какъ серны пестрыя, рѣсницы вскинувъ,
И рѣютъ взоры изъ-подъ ліанъ-бровей, какъ пчелки надъ жасминомъ.
48
brahmāvartaṃ janapadam atha cchāyayā gāhamānaḥ
kṣetraṃ kṣatrapradhanapiśunaṃ kauravaṃ tad bhajethāḥ
rājanyānāṃ śitaśaraśatair yatra gāṇḍīvadhanvā
dhārāpātais tvam iva kamalāny abhyavarṣan mukhāni ॥ 1.51 ॥

Вступивши въ Брахмаварта, осѣнить своею можешь тѣнью
То поле, гдѣ погибли воины и сражались Куруиды,
Гдѣ Арджуна потоки острыхъ стрѣлъ излилъ героямъ славнымъ
На головы, какъ ты дождя струями лильи заливаешь.
48. Брахмаварта или Курукшетра, священная для брахманизма по религіознымъ и миѳологическимъ традиціямъ мѣстность къ сѣв. отъ Дэли, между рѣками Тангой и Сарасвати; здѣсь же возлѣ Тханесара мѣсто легендарной богатырской битвы между Куруидами и Пандуидами, окончившейся побѣдой послѣднихъ, описанной въ „Махабхаратѣ“. Арджуна, третій изъ 5 братьевъ, сыновей Панду, другъ Кришны, обладалъ чудеснымъ лукомъ Гандива, полученнымъ отъ бога Индры.
49
hitvā hālām abhimatarasāṃ revatīlocanāṅkāṃ
bandhuprītyā samaravimukho lāṅgalī yāḥ siṣeve
kṛtvā tāsām adhigamam apāṃ saumya sārasvatīnām
antaḥ śuddhas tvam api bhavitā varṇamātreṇa kṛṣṇaḥ ॥ 1.52 ॥

Мои другъ, склонись и предъ священными водами Сарасвати:
Склонился передъ ними и самъ Плугоносецъ, что изъ дружбы
Отъ битвы удалился, и вино оставивъ, и Ревати.
Напившись ты очистишься и будешь чернымъ лишь снаружи.
49. Баларама или Баладева, старшій братъ Кришны (предводители племени Ядава въ „Махабхаратѣ“), употреблявшій вмѣсто оружія свой плугъ „Лангали“, откуда и его прозвище „Плугоносецъ“, пожелалъ остаться нейтральнымъ въ битвѣ между Куру и Панду. Онъ очень любилъ выпить, но отказавшись отъ участія въ битвѣ оставилъ и вино, и свою жену Ревати, и удалился на берега священной р. Сарасвати, очищающей отъ всѣхъ грѣховъ.
50
tasmād gaccher anukanakhalaṃ śailarājāvatīrṇāṃ
jāhnoḥ kanyāṃ sagaratanayasvargasopānapaṅktim
gaurīvaktrabhrukuṭiracanāṃ yā vihasyeva phenaiḥ
śambhoḥ keśagrahaṇam akarod indulagnormihastā ॥ 1.53 ॥

Приблизься возлѣ Канакхала къ дщери Джахну, снизошедшей
Съ вершины царственной горы и воскресившей Сагаридовъ.
Она, какъ бы смѣясь надъ гнѣвомъ Гаури, пѣнясь устремилась
Обнять волнами мѣсяцъ на челѣ ея супруга—Шивы.
50. Канакхала, нынѣ Канкхалъ, близъ Хурдвара, знаменитаго мѣста паломничества у южнаго склона Гималаевъ; см. его описаніе Gordon Cunning. In the Himalayas, London. 1901, p. 519—546.
Миѳъ о сошествіи Ганги (по санскр. Ганга, ж. р.) съ небесъ разсказанъ въ „Рамаянѣ“ (I, 38-44): нѣкогда царь Сагара, изъ Солнечной династіи, царившей
въ Айодхьѣ, имѣвшій 60000 сыновей, собирался въ сотый разъ совершить великій обрядъ „жертвоприношенья коня“ (aśvamedha). Но этого сотаго коня, припасеннаго для жертвы, похитилъ богъ Индра и скрылъ его въ подземномъ царствѣ. Царь Сагара повелѣлъ всѣмъ своимъ сынамъ отыскать коня; не найдя его нигдѣ на землѣ, они начали рыть землю и въ преисподней натолкнулись на стоявшаго подлѣ коня святаго аскета-мудреца Капилу, погруженнаго въ созерцанье. Потревоженный Капила однимъ своимъ гнѣвнымъ взглядомъ сжегъ всѣхъ Сагаридовъ. Много тысячъ вѣковъ спустя одинъ изъ потомковъ Сагары, царь Бхагиратха своими аскетическими подвигами добился того, что боги позволили небесной рѣкѣ Гангѣ спуститься на землю, оросить и освятить своею водою прахъ Сагаридовъ, которые смогли теперь сразу попасть на небо. Но такъ какъ Ганга не могла сразу прикоснуться къ землѣ, то Шива подставилъ ей свою голову, чѣмъ возбудилъ ревность своей супруги Гаури. Протекая дальше по землѣ Ганга потревожила аскета Джахну; тотъ въ гнѣвѣ проклялъ ее и выпилъ всю ея воду; но потомъ смягчился и „родилъ ее вновь“, изливъ черезъ свое ухо; отсюда эпитетъ Ганги „дочь Джахну“.
51
tasyāḥ pātuṃ suragaja iva vyomni paścārdhalambī
tvaṃ ced acchasphaṭikaviśadaṃ tarkayes tiryag ambhaḥ
saṃsarpantyā sapadi bhavataḥ srotasi cchāyayāsau
syād asthānopagatayamunāsaṃgamevābhirāmā ॥ 1.54 ॥
Когда упершись въ небо, словно слонъ Айравата, захочешь
Напиться изъ нея воды прозрачной, какъ хрусталь, и чистой,
И тѣнью затемнишь ея поверхность, можно будетъ думать,
Что Ганга здѣсь причудливо соединилась вновь съ Ямуной.
51. Ямуна (Джумна) соединяетъ свои мутныя волны съ прозрачными струями Ганги близъ древней Праяга (нынѣ Аллахабадъ), и дѣлаетъ ихъ темными; такой же свѣтовой эфектъ произведетъ и тѣнь облака.
52
āsīnānāṃ surabhitaśilaṃ nābhigandhair mṛgāṇāṃ
tasyā eva prabhavam acalaṃ prāpya gauraṃ tuṣāraiḥ
vakṣyasy adhvaśramavinayena tasya śṛṅge niṣaṇṇaḥ
śobhāṃ śubhrāṃ trinayanavṛṣotkhātapaṅkopameyam ॥ 1.55 ॥
Къ истокамъ Ганги прилетѣвъ, къ горѣ бѣлѣющей снѣгами
Съ утесами душистыми отъ мускуса газелей горныхъ,
Прильнешь къ вершинѣ, чтобы отдохнуть отъ странствій, и предстанешь,
Какъ черный комъ, рогами бѣлаго быка Владыки взрытый.
52. Гималайскій хребетъ (Himālaya — обитель снѣга), считается также отцомъ Ганги. Быкъ Нанди, любимецъ Владыки-Шивы, ослѣпительно бѣлаго цвѣта (ср. I, 58).
53
taṃ ced vāyau sarati saralaskandhasaṃghaṭṭajanmā
bādhetolkākṣapitacamarībālabhāro davāgniḥ
arhasy enaṃ śamayitum alaṃ vāridhārāsahasrair
āpannārtipraśamanaphalāḥ saṃpado hy uttamānām ॥ 1.56 ॥
Когда въ горахъ лѣсной пожаръ, отъ тренья деодаровъ въ вихрѣ
Начавшись, опалитъ быкамъ хвостовъ пушистые султаны,
Ты долженъ затушить его скорѣй, заливъ дождя струями;
Богатство—сила сильныхъ, коль утѣшило оно безсильныхъ.
53. Деодары или индійскія сосны (Pinus longifera-deodora) растутъ лишь на высотѣ отъ 6 тыс. футовъ, ихъ санскритское названіе devadāru (божественное дерево), sarala.
Заключительную сентенцію въ духѣ альтруистической морали ср. съ стихами Бхартрихари (Nitiśastra, 74, 75 по бомбейскому изданію Гопинатха).
54
ye saṃrambhotpatanarabhasāḥ svāṅgabhaṅgāya tasmin
muktādhvānaṃ sapadi śarabhā laṅghayeyur bhavantam
tān kurvīthās tumulakarakāvṛṣṭipātāvakīrṇan
ke vā na syuḥ paribhavapadaṃ niṣphalārambhayatnāḥ ॥ 1.57 ॥
И если устремятся на тебя свирѣпые шярабхи,
А ты свернешь съ пути внезапно, ихъ погибель неизбѣжна.
Ужъ лучше отгони ихъ прочь и громомъ, и дождемъ, и градомъ;
Презрѣнъ да будетъ потерпѣвшій нападая неудачу!
54. Шярабхи—миѳическія животныя въ родѣ оленя съ 8 ногами, враги льва и слона.
55
tatra vyaktaṃ dṛṣadi caraṇanyāsam ardhendumauleḥ
śaśvat siddhair upacitabaliṃ bhaktinamraḥ parīyāḥ
yasmin dṛṣṭe karaṇavigamād ūrdhvam uddhūtapāpāḥ
kalpiṣyante sthiragaṇapadaprāptaye śraddadhānāḥ ॥ 1.58 ॥
Тамъ на скалѣ увидишь слѣдъ стопы священной Шивы. Сиддхи
Предъ нимъ склоняются въ моленьяхъ неустанно. Слѣдуй ихъ примѣру!
Кто съ вѣрой подойдетъ къ нему, тотъ отъ грѣховъ уже очищенъ;
По разрушеньи жъ тѣла ждетъ его удѣлъ блаженный Гановъ.
56
śabdāyante madhuram anilaiḥ kīcakāḥ pūryamāṇāḥ
saṃraktābhis tripuravijayo gīyate kiṃnarābhiḥ
nirhrādas te muraja iva cet kandareṣu dhvaniḥ syāt
saṃgītārtho nanu paśupates tatra bhāvī samagraḥ ॥ 1.59 ॥
Бамбукъ, когда въ него проникнетъ вѣтеръ, зазвучитъ пріятно,
Кимнаровъ жены будутъ воспѣвать побѣду надъ Трипурой.
Коль громомъ ты забарабанишь мягко между скалъ священныхъ,
Владыка насладится музыкой и пѣньемъ своихъ вѣрныхъ.
56. Кимнары—миѳическія существа изъ „музыкальной свиты“ Куверы, съ человѣческимъ туловищемъ и лошадиной головой. Трипура, сынъ Бали, 1000-рукій исполинъ нѣкогда побѣжденный Шивой, который теперь въ своемъ святилищѣ Канакхала, хранящемъ слѣдъ его священной стопы, наслаждается „концертомъ“ (sangītam), полнымъ „индійскимъ ансамблемъ“: пѣніе, духовые (бамбукъ) и ударные (громъ) инструменты.
57
prāleyādrer upataṭam atikramya tāṃs tān viśeṣān
haṃsadvāraṃ bhṛgupatiyaśovartma yat krauñcarandhram
tenodīcīṃ diśam anusares tiryag āyāmaśobhī
śyāmaḥ pādo baliniyamanābhyudyatasyeva viṣṇoḥ ॥ 1.60 ॥
Взглянувъ на эти чудеса на снѣжныхъ склонахъ Гималая,
Лети на сѣверъ, какъ фламинго, горнымъ переваломъ Краунча,
Что проложилъ сынъ Джамадагни. Узкой полосой извившись,
Ты темной Вишну уподобишься стопѣ, сразившей Бали.
57. Сынъ Джамадагни т. е. Парашю-Рама (Рама съ сѣкирой) изъ древняго жреческаго рода Бхригу, непримиримый врагъ касты кшатріевъ (воиновъ), считающійся тоже однимъ изъ воплощеній Вишну, какъ и Рама, съ которымъ онъ даже встрѣчается (Raghuvanśa, XI, 68 — 94). Сказаніе о Джамадагни, его женѣ, убитой и воскрешенной, и ихъ покорномъ сынѣ дало мотивъ для второй пьесы въ „поэтической трилогіи“ Гёте: „Paria“ (Des Paria Gebet. Legende, Dank des Paria), законченной въ 1823 г. послѣ 30 лѣтней обработки, см. Haberlandt. Der altindische Geist. (Leipzig. 1882) «Goethe’s Indische Legenden» Желая помочь въ великой битвѣ Пандуидамъ
онъ покинулъ гору Кайласа, гдѣ жилъ ученикомъ у Шивы, и проложилъ себѣ черезъ Гималаи проходъ въ горѣ Краунча; вѣроятнѣе всего подразумѣвается здѣсь проходъ Нити (свыше 16 тыс. ф.) наиболѣе близкій къ озеру Манаса. Бали, страшный демонъ, сынъ Прахлады и отецъ Трипуры, наводилъ ужасъ на всѣхъ боговъ. По ихъ просьбѣ Вишну воплотился въ видѣ карлика и попросилъ у Бали „пространство въ 3 шага“. Исполинъ согласился, а Вишну въ два шага прошелъ землю и небо, третьимъ же наступилъ на самого Бали и загналъ его въ преисподнюю.
58
gatvā cordhvaṃ daśamukhabhujocchvāsitaprasthasaṃdheḥ
kailāsasya tridaśavanitādarpaṇasyātithiḥ syāḥ
śṛṅgocchrāyaiḥ kumudaviśadair yo vitatya sthitaḥ khaṃ
rāśībhūtaḥ pratidinam iva tryambakasyaṭṭahāsaḥ ॥ 1.61 ॥
Пройдешь и станешь гостемъ зеркала богинь, горы Кайласа,
Что Равана многоголовый тщетно сокрушить пытался.
Вершинами, какъ лотосъ бѣлыми, она уходитъ въ небо,
Сверкая словно отъ вѣковъ застывшій бѣлый хохотъ Шивы.
58. Когда 10-головый демонъ—исполинъ Равана, похитившій впослѣдствіи Ситу (см. I, 1)—въ своемъ высокомѣріи пытался унести вершину священной серебряной горы Кайласа, то Шива помѣшалъ этому: руку Раваны прищемили уступы горъ и 2000 лѣтъ не выпускали.
Образцами „идеальной“ бѣлизны у Индусовъ считались (см. Дандинъ, Daśa-kumāracaritam, I глава „Вступленія“): осенній мѣсяцъ, жасминъ, камфора, иней, жемчугъ, лотосъ, лебедь, слонъ Айравата, молоко, гора Кайласа и громкій хохотъ Шивы. Если для насъ странно звучитъ „бѣлый смѣхъ“, то для индуса вѣроятно страненъ „красный смѣхъ?“.
59
utpaśyāmi tvayi taṭagate snigdhabhinnāñjanābhe
sadyaḥ kṛttadviradadaśanacchedagaurasya tasya
śobhām adreḥ stimitanayanaprekṣaṇīyāṃ bhavitrīm
aṃsanyaste sati halabhṛto mecake vāsasīva ॥ 1.62 ॥
Предвижу зрѣлище: какъ будто темной краской умащенный,
Надъ бѣлой, словно клыкъ слона, вершиною горы поднявшись,
Очамъ отъ изумленья неподвижнымъ ты предстанешь дивно,
Какъ темный плащъ, облекшій плечи плугоносца Баларамы.
59. Баларама (ср. I, 49) въ отличіе отъ своего брата, темнокожаго Кришны (т. е. чернаго), самъ свѣтлокожій, но носитъ темный плащъ.
60
hitvā tasmin bhujagavalayaṃ śambhunā dattahastā
krīḍāśaile yadi ca vicaret pādacāreṇa gaurī
bhaṅgībhaktyā viracitavapuḥ stambhitāntarjalaughaḥ
sopānatvaṃ kuru maṇitaṭārohaṇāyāgrayāyī ॥ 1.63 ॥
Когда самъ Шива, сбросивъ прочь змѣю—свое запястье, руку
Подастъ, чтобъ по «Горѣ забавъ» съ ней шествовать богинѣ Гаури,
Тогда согнись извивами, внутри себя сдержавши воду,
Ставъ лѣстницей для восхожденья ихъ по ступенямъ алмазнымъ.
60. Шива носитъ, какъ запястье, змѣю, чѣмъ смущаетъ свою супругу Гаури, ради которой онъ снимаетъ это украшеніе передъ прогулкой на „спортивной площадкѣ“ (krīda-śaila), составлявшей принадлежность всякаго дворцоваго парка (ср. П, 14). Чтобы судить, какое благоговѣніе вызываетъ этотъ стихъ у современнаго образованнаго индуса, ср. Rangaeharia A critical appreciation of Kalidasa’s Meghasan-deśa. (Madras. 1910), p. 55—6: „The display of the tender considerateness and magnanimous chivalry of Śiva, the Father of the Universe, in relation to Gauri, His Divine Spouse and the Mother of the Universe, is indeed as charming here as the suggested beauty and splendour of the crystalline Kailasa; and it is no less charming to observe the scope and manner of the service which the moving cloud-messenger is directed to render with religious devotion and reverence to the Great Parents of the Universe“.
61
tatrāvaśyaṃ valayakuliśoddhaṭṭanodgīrṇatoyaṃ
neṣyanti tvāṃ surayuvatayo yantradhārāgṛhatvam
tābhyo mokṣas tava yadi sakhe gharmalabdhasya na syāt
krīḍālolāḥ śravaṇaparuṣair garjitair bhāyayes tāḥ ॥ 1.64 ॥
Богини юныя, запястій остріемъ тебя пронзивши
И воду дождевую выпустивъ, купаться въ ней затѣютъ.
Но если, другъ, онѣ тебя въ жару въ покоѣ не оставятъ,
Забавницъ напугай, ихъ уши оглушивъ раскатомъ грома.
61. Лѣтняя жара не располагаетъ къ „флирту“, а потому Облако-вѣстникъ отклонитъ заигрыванья небесныхъ красавицъ Апсарасъ, „божественныхъ гетеръ“.
62
hemāmbhojaprasavi salilaṃ mānasasyādadānaḥ
kurvan kāmaṃ kṣaṇamukhapaṭaprītim airāvatasya
dhunvan kalpadrumakisalayān yaṃśukānīva vātair
nānāceṣṭair jaladalalitair nirviśes taṃ nagendram ॥ 1.65 ॥
Изъ Манаса, гдѣ золотые лотосы цвѣтутъ, напейся,
Слону Айравата на мигъ уста любезно прикрывая
И листья Кальпа, словно шелковыя ткани, раздувая,
Играя наслаждайся видомъ исполина Гималаи.
62. Дерево Кальпа т. е. „пожелай-дерево“, растущее въ небесномъ паркѣ Индры даетъ вмѣсто плодовъ все, что у него попросятъ (ср. II, 11).
63
tasyotsaṅge praṇayina iva srastagaṅgādukūlāṃ
na tvaṃ dṛṣṭvā na punar alakāṃ jñāsyase kāmacārin
yā vaḥ kāle vahati salilodgāram uccair vimānā
muktājālagrathitam alakaṃ kāminīvābhravṛndam ॥ 1.66 ॥

Къ его груди Алака, какъ къ любовнику, прильнула, сбросивъ
Къ ногамъ свою одежду—Гангу. Другъ мой, ты вѣдь ихъ узнаешь!
Надъ башнями ея дворцовъ грядами облака витаютъ:
Такъ сѣткой нити жемчуга красавицъ кудри украшаютъ.
63. Алака, чудесная резиденція Куверы въ царствѣ Якшей, подробно описываемая II, 1—11, здѣсь сравнивается съ любовницей; ея любовникъ—гора Кайласа, откуда беретъ начало Ганга, какъ бы составляющая одѣяніе Алаки, сброшенное ею къ своимъ ногамъ.
II часть (Uttaramegha).
1
vidhunvantaṃ lalitavanitāḥ sendracāpaṃ sacitrāḥ
saṃgītāya prahatamurajāḥ snigdhagambhīraghoṣam
antastoyaṃ maṇimayabhuvas tuṅgam abhraṃlihāgrāḥ
prāsādās tvāṃ tulayitum alaṃ yatra tais tair viśeṣaiḥ ॥ 2.1 ॥
Въ дворцахъ тамъ все съ тобой соперничать достойно: съ блескомъ молній —
Красавицы, а съ радугой—картины, звуки барабана
И пѣнье—съ низкимъ мягкимъ громомъ, ихъ алмазныя площадки —
Съ твоей водой прозрачной, съ высотой— заоблачныя башни.
1. Максъ Мюллеръ перифразируетъ эту одну стансу двумя „da die indische Kürze der Construction hier unnachahmlich ist“.
2
haste līlākamalam alake bālakundānuviddhaṃ
nītā lodhraprasavarajasā pāṇḍutām ānane śrīḥ
cūḍāpāśe navakuravakaṃ cāru karṇe śirīṣaṃ
sīmante ca tvadupagamajaṃ yatra nīpaṃ vadhūnām ॥ 2.2 ॥
yatronmattabhramaramukharāḥ pādapā nityapuṣpā
haṃsaśreṇīracitaraśanā nityapadmā nalinyaḥ
kekotkaṇṭhā bhuvanaśikhino nityabhāsvatkalāpā
nityajyotsnāḥ prahitatamovṛttiramyāḥ pradoṣāḥ ॥ 2.3 ॥
ānandotthaṃ nayanasalilamyatra nānyair nimittair
nānyas tāpaṃ kusumaśarajād iṣṭasaṃyogasādhyāt
nāpy anyasmāt praṇayakalahād viprayogopapattir
vitteśānāṃ na ca khalu vayo yauvanād anyad asti ॥ 2.4 ॥
Въ рукахъ красавицъ—лотосы; въ кудряхъ —гирлянды изъ жасмина;
Отъ пыльцы пышноцвѣтныхъ лодхра блѣдность ихъ лица прелестна:
Цвѣты куравака —на головахъ, въ ушахъ—сириша свѣжій,
На темени же — нипа, распустившійся съ твоимъ прибытьемъ.
2a. Тамъ вѣчно въ опъянѣньи рѣютъ пчелы вкругъ деревъ цвѣтущихъ,
И вѣчно лотосы цвѣтутъ въ кругу изъ вереницъ фламинго,
И вѣчно распустивъ блестящій хвостъ кричатъ павлины,
И вѣчно полная луна чудесно освѣщаетъ ночи.
2b. Тамъ только слезы радости въ очахъ сверкаютъ, не печали,
И только жаръ любви знакомъ: его свиданьемъ утоляютъ.
И только ссора служитъ поводомъ къ разлукѣ для влюбленныхъ,
И только возрастъ юности извѣстенъ подданнымъ Куверы.
2. Въ этой волшебной странѣ жены Якшей имѣютъ одновременно цвѣты всѣхъ 6 сезоновъ: kuravāka (Gomphraeria globosa), красный амарантъ—весною (vasanta), śirisa (Mymosa sirisa)—лѣтомъ (grishma), nīpa (Nauclea kadamba)—въ дожди (varsha), kamala (Nelumbium)—осенью (śarad), lodhra (Symplocos racemosa) - зимою (hemanta), kunda (Jasminum multiflorum)—ранней весною (śiśira); ср. I, 2.
2. a, b, c обозначены Маллинатхой, какъ „вставные“, но комментируются имъ и написаны очень эффектно.
3
yasyāṃ yakṣāḥ sitamaṇimayāny etya harmyasthalāni
jyotiśchāyākusumaracitāny uttamastrīsahāyāḥ
āsevante madhu ratiphalaṃ kalpavṛkṣaprasūtaṃ
tvadgambhīradhvaniṣu śanakaiḥ puṣkareṣv āhateṣu ॥ 2.5 ॥
Тамъ встрѣтившись съ красавицами на террасахъ изъ хрусталя,
Прозрачныхъ и расцвѣченныхъ чудесно звѣздъ сіяньемъ, Якши
«Вино любви» вкушаютъ, этотъ даръ волшебный древа Кальпа.
Пріятнонизкимъ громомъ замѣни имъ звуки барабана!
3. Своего рода .любовный напитокъ“: rati-phalam—любви плодъ.
4
mandākinyāḥ salilaśiśiraiḥ sevyamānā marudbhir
mandārāṇām anutaṭaruhāṃ chāyayā vāritoṣṇāḥ
anveṣṭavyaiḥ kanakasikatāmuṣṭinikṣepagūḍhaiḥ
saṃkrīḍante maṇibhiramaraprārthitayā yatra kanyāḥ ॥ 2.6 ॥
Тамъ дѣвы весело съ безсмертными играютъ; влажносвѣжій
Съ небесной Ганги вѣтерокъ ихъ овѣваетъ; пріютившись
Отъ солнца въ тѣнь прохладную деревъ прибрежныхъ, вмѣстѣ ищутъ
Здѣсь камни драгоцѣнные, въ песочкѣ золотомъ ихъ скрывши.
4. Ганга въ своемъ небесномъ теченіи зовется Мандакини.
5
nīvībandhocchvāsitaśithilaṃ yatra bimbādharāṇāṃ
kṣaumaṃ rāgādanibhṛtakareṣv ākṣipatsu priyeṣu
arcistuṅgān abhimukham api prāpya ratnapradīpān
hrīmūḍhānāṃ bhavati viphalapreraṇā cūrṇamuṣṭiḥ ॥ 2.7 ॥
Тамъ красногубыя, когда любовникъ страстный дерзновенно
Сорветъ рукой кушакъ и сброситъ шелковую ткань съ ихъ тѣла,
Стыдливо прячась, чтобы затушить алмазныя лампады,
Какъ жаръ горящія, бросаютъ въ нихъ напрасно горсть сандала.
5. Современная парафраза была бы: „посыпаютъ пудрой электрическія лампочки“.
6
netrā nītāḥ satatagatinā yadvimānāgrabhūmīr
ālekhyānāṃ salilakaṇikādoṣam utpādya sadyaḥ
śaṅkāspṛṣṭā iva jalamucas tvādṛśā jālamārgair
dhūmodgārānukṛtinipuṇā jarjarā niṣpatanti ॥ 2.8 ॥
Тамъ облака, приподнятыя вѣтромъ до вершинъ дворцовыхъ,
Струями свѣжей влаги дождевой испортивши картины,
Потомъ какъ бы въ испугѣ чрезъ рѣшетки оконъ вылетаютъ:
Подобно дыму превратятся въ паръ и въ воздухѣ растаютъ.
6. Объ индійской живописи и скульптурѣ см. прекрасную роскошно изданную книгу E. B. Havell. Indian sculpture and painting. London 1906.
7
yatra strīṇāṃ priyatamabhujocchvāsitāliṅgitānām
aṅgaglāniṃ suratajanitāṃ tantujālāvalambāḥ
tvatsaṃrodhāpagamaviśadaś candrapādair niśīthe
vyālumpanti sphuṭajalalavasyandinaś candrakāntāḥ ॥ 2.9 ॥
Тамъ лунный камень, вправленный въ окошко, влагу источаетъ
Въ полночный часъ, коль путь ему ты болѣе не заграждаешь,
При лунномъ свѣтѣ каплями тѣла красавицъ освѣжаетъ,
Когда онѣ отъ страстныхъ ласкъ любовниковъ изнемогаютъ.
7. Лунный камень (candra-kānta) будто бы вбираетъ въ себя лучи мѣсяца, а потомъ источаетъ ихъ въ видѣ холодныхъ капель.
8
akṣayyāntarbhavananidhayaḥ pratyahaṃ raktakaṇṭhair
udgāyadbhir dhanapatiyaśaḥ kiṃnarair yatra sārdham
vaibhrājākhyaṃ vibudhavanitāvāramukhyasahāyā
baddhālāpā bahirupavanaṃ kāmino nirviśanti ॥ 2.10 ॥
Тамъ каждый день спѣшатъ, несмѣтными богатствами владѣя,
Любовники сь небесными красавицами въ садъ Вайбхраджа
И съ ними въ разговоръ вступаютъ; а Кимнары сладкогласно
Въ то время славу и сокровища Куверы воспѣваютъ.
8. Современная парафраза: „Донъ Жуаны—Якши идутъ гулять въ городской паркъ съ небесными кокотками“.
9
gatyutkampād alakapatitair yatra mandārapuṣpaiḥ
putracchedaiḥ kanakakamalaiḥ karṇavisraṃśibhiś ca
muktājālaiḥ stanaparisaracchinnasūtraiś ca hārair
naiśo mārgaḥ savitur udaye sūcyate kāminīnām ॥ 2.11 ॥
Тамъ путь ночной любовницъ угадаешь при восходѣ солнца:
Усѣянъ онъ скатившимися на бѣгу съ кудрей цвѣтами
И золотыми лепестками лотосовъ съ ушей упавшихъ,
И жемчугомъ разорванныхъ надъ ихъ грудями ожерелій.
10
matvā devaṃ dhanapatisakhaṃ yatra sākṣād vasantaṃ
prāyaś cāpaṃ na vahati bhayān manmathaḥ ṣaṭpadajyam
sabhrūbhaṅgaprahitanayanaiḥ kāmilakṣyeṣv amoghais
tasyārambhaś caturavanitāvibhramair eva siddhaḥ ॥ 2.14 ॥
Тамъ часто Шива, другъ Куверы, обитаетъ. Зная это
Туда свои лукъ и тетиву изъ пчелъ принесть не смѣетъ Кама.
Но ихъ игривыя красавицы глазами замѣняютъ:
Искусно хмуря брови всѣмъ любовникамъ сердца пронзаютъ.
10. Кама, индійскій Купидонъ, богъ любви, тоже вооруженъ лукомъ и поражаетъ стрѣлами сердца. Его лукъ и стрѣлы изъ цвѣтовъ, а тетива —вереница пчелъ. Онъ очень боится Шивы, такъ какъ тотъ нѣкогда своимъ гнѣвнымъ взглядомъ обратилъ Каму въ пепелъ за то, что богъ любви, по просьбѣ остальныхъ боговъ, запуганныхъ демономъ Тарака, пытался поразить своей стрѣлой Шиву, дабы возбудить его любовь къ дочери Гималая Парвати (она же Дурга, Гаури и т. д., ср. I, 36), ибо только отъ нихъ могъ родиться богъ, который одолѣетъ Тараку. Шива произвелъ на свѣтъ, но не обычнымъ способомъ, Сканду (ср. I, 43); см. „Происхожденіе бога войны“ (Kumārasambhava) Калидасы, пѣснь III. Потомъ Шива позволилъ Камѣ возродиться лишь по усиленной просьбѣ его супруги Рати.
11
vāsaś citraṃ madhu nayanayor vibhramādeśadakṣaṃ
puṣpodbhedaṃ saha kisalayair bhūṣaṇānāṃ vikalpam
lākṣārāgaṃ caraṇakamalanyāsayogyaṃ ca yasyām
ekaḥ sūte sakalam abalāmaṇḍanaṃ kalpavṛkṣaḥ ॥ 2.12 ॥
Тамъ дерево волшебное одно всѣмъ женщинамъ даруетъ
Одежды пестрыя, вино, что зажигаетъ страстью очи,
Бутоны и расцвѣтшіе цвѣты, всѣ украшенья сразу,
И краску, красный лакъ, для ножекъ ихъ, какъ лотосы прекрасныхъ.
12
tatrāgāraṃ dhanapatigṛhān uttareṇāsmadīyaṃ
dūrāl lakṣyaṃ surapatidhanuścāruṇā toraṇena
yasyopānte kṛtakatanayaḥ kāntayā vardhito me
hastaprāpyastavakanamito bālamandāravṛkṣaḥ ॥ 2.15 ॥
Тамъ отъ дворца Куверы къ сѣверу увидишь и мой домикъ:
Онъ радугой-вратами издали блистаетъ, лукомъ Индры;
А рядомъ наше деревце мандара, какъ ребенокъ милый
Взращенный милою моей, подъ тяжестью цвѣтовъ поникши.
12. Mandāra (Erythrina indica) — Коралловое дерево.
13
vāpī cāsmin marakataśilābaddhasopānamārgā
haimaiśchannā vikacakamalaiḥ snigdhavaidūryanālaiḥ
yasyās toye kṛtavasatayo mānasaṃ saṃnikṛṣṭaṃ
nādhyāsyanti vyapagataśucas tvām api prekṣya haṃsāḥ ॥ 2.16 ॥
При домѣ прудъ, ступеньками изъ изумруда обрамленный,
Златыми лотосами на топазныхъ стебелькахъ укрытый.
Въ его водахъ живутъ фламинго безмятежно и не вспомнятъ
О дивномъ недалекомъ Манаса, когда тебя увидятъ.
13. Фламинго и журавли всегда стремятся на сѣверъ, въ горы; ср. у современнаго уже прославленнаго и въ Европѣ индійскаго поэта Rabindranath Tagore. Gitan-jali (Songofferings), a collection of prose translations made by the author from the original bengali. (London 1913), p. 94: Like a flock of homesick cranes flying night and day to their mountain nests let all my life take its voyage to its eternal home...“. Въ бенгалійскомъ подлинникѣ (Gītānjali, 148) буквально „словно фламинго стремящіеся къ Манаса“.
14
tasyās tīre racitaśikharaḥ peśalair indranīlaiḥ
krīḍāśailaḥ kanakakadalīveṣṭanaprekṣaṇīyaḥ
madgehinyāḥ priya iti sakhe cetasā kātareṇa
prekṣyopāntasphuritataḍitaṃ tvāṃ tam eva smarāmi ॥ 2.17 ॥
На берегу «Гора забавъ»; ея вершина изъ сапфировъ,
Оградой дивной окруженная изъ золотыхъ банановъ.
Любимицу моей жены, ту горку, я несчастный вспоминаю
При взглядѣ на тебя, о другъ, когда ты молніей сверкаешь.
15
raktāśokaś calakisalayaḥ kesaraś cātra kāntaḥ
pratyāsannau kuruvakavṛter mādhavīmaṇḍapasya
ekaḥ sakhyās tava saha mayā vāmapādābhilāṣī
kāṅkṣaty anyo vadanamadirāṃ dohadacchadmanāsyāḥ ॥ 2.18 ॥
Изъ ліанъ бесѣдка тамъ съ рѣшоткой изъ куравака цвѣтущихъ,
Ашока красный и прелестный кёсара растутъ предъ нею.
Одинъ со мною вмѣстѣ жаждетъ чудной ножки моей милой,
Другой—упиться нѣжныхъ устъ ея прикосновеньемъ сладкимъ.
15. Эти два растенія: aśoka (lonesia asoka). kesara-baknla (Rottleria tinctoria) связаны у индусовъ съ повѣріями о „похоти“ различныхъ растеній, которыя для своего расцвѣта требуютъ человѣческаго участія; ашока расцвѣтаетъ лишь тогда, когда красавица прикоснется къ нему своей ножкой, а кесара—когда она обдастъ его виномъ изъ собственнаго рта.
16
tanmadhye ca sphaṭikaphalakā kāñcanī vāsayaṣṭir
mūle baddhā maṇibhir anatiprauḍhavaṃśaprakāśaiḥ
tālaiḥ śiñjāvalayasubhagair nartitaḥ kāntayā me
yām adhyāste divasavigame nīlakaṇṭhaḥ suhṛd vaḥ ॥ 2.19 ॥
Межъ ними шестъ изъ золота, подъ нимъ площадка изъ хрусталя.
Онъ снизу весь изубранъ изумрудомъ, какъ бамбукъ зеленымъ.
И вечеромъ павлинъ, пріятель твой, на немъ усѣвшись пляшетъ,
Когда въ ладони бьетъ, звеня запястьями, моя подруга.
17
ebhiḥ sādho hṛdayanihitair lakṣaṇair lakṣayethā
dvāropānte likhitavapuṣau śaṅkhapadmau ca dṛṣṭvā
kṣāmacchāyāṃ bhavanam adhunā madviyogena nūnaṃ
sūryāpāye na khalu kamalaṃ puṣyati svāmabhikhyām ॥ 2.20 ॥
Храня въ душѣ примѣты эти, другъ, конечно ты признаешь
(Надъ дверью лотоса и раковины есть изображенье)
Мой домъ, хотя и выглядитъ онъ безъ хозяина уныло:
Такъ увядаютъ по заходѣ солнца лотосы дневные.
17. Лотосъ и раковина принадлежитъ къ числу 9 сокровищъ Куверы, составляющихъ какъ бы его гербъ, начертанный на дверяхъ жилищъ его вассаловъ.
18
gatvā sadyaḥ kalabhatanutāṃ śīghrasaṃpātahetoḥ
krīḍāśaile prathamakathite ramyasānau niṣaṇṇaḥ
arhasy antarbhavanapatitāṃ kartum alpālpabhāsaṃ
khadyotālīvilasitanibhāṃ vidyudunmeṣadṛṣṭim ॥ 2.21 ॥
Тотчасъ, для скорости, слона принявши обликъ молодого,
На той «Горѣ забавъ» прелестной, мной описанной, спустившись,
Ты долженъ осторожно заглянуть внутрь дома молньи вспышкой,
Какъ будто вереницей свѣтлячковъ, проникшихъ чрезъ окошко.
19
tanvī śyāmā śikharīdaśanā pakvabimbādharauṣṭhī
madhye kṣāmā cakitahariṇīprekṣaṇā nimnanābhiḥ
śroṇībhārād alasagamanā stokanamrā stanābhyāṃ
yā tatra syād yuvatīviṣaye sṛṣṭir ādyaiva dhātuḥ ॥ 2.22 ॥
Стройна, смугла, съ зубами острыми и алыми губами,
И съ узкимъ станомъ, но глубокимъ лономъ, съ быстрымъ взглядомъ серны,
Съ походкой медленной тяжелыхъ бедръ и съ полными грудями,
Она среди красавицъ міра—первое созданье Брахмы!
19. „Лоно“ вмѣсто „пупъ“ (ср, I, 28).
20
tāṃ jānīthāḥ parimitakathāṃ jīvitaṃ me dvitīyaṃ
dūrībhūte mayi sahacare cakravākīm ivaikām
gāḍhotkaṇṭhāṃ guruṣu divaseṣv eṣu gacchatsu bālāṃ
jātāṃ manye śiśiramathitāṃ padminīṃ vānyarūpām ॥ 2.23 ॥
Она молчитъ. Ее, мою вторую жизнь, узнать ты долженъ:
Со мной разставшись бѣдная тоскуетъ, точно чакравака.
Отъ скорби тяжкой тяжело гнетущихъ дней, конечно,
Она поблекла, думаю, какъ ліана осенью ненастной,
20. Чакравака (anas caesarea), символъ супружеской вѣрности: эта птичка навсегда осуждена ночью разлучаться съ самцомъ и жалостно кричать.
21
nūnaṃ tasyāḥ prabalaruditocchūnanetraṃ priyāyā
niḥśvāsānām aśiśiratayā bhinnavarṇādharoṣṭham
hastanyastaṃ mukham asakalavyakti lambālakatvād
indor dainyaṃ tvadanusaraṇakliṣṭakānter bibharti ॥ 2.24 ॥
Отъ горькихъ непрерывныхъ слезъ глаза припухли у бѣдняжки,
Отъ жаркихъ воздыханій ротикъ алый потерялъ румянецъ.
Лицо, на ручку опершись, почти закрыто волосами,
Теперь подобно мѣсяцу, когда его ты затуманишь.
22
āloke te nipatati purā sā balivyākulā vā
matsādṛśyaṃ virahatanu vā bhāvagamyaṃ likhantī
pṛcchantī vā madhuravacanāṃ sārikāṃ pañjarasthāṃ
kaccid bhartuḥ smarasi rasike tvaṃ hi tasya priyeti ॥ 2.25 ॥
Она, вотъ ты увидишь, либо совершаетъ приношенья,
Иль, обликъ исхудалый мой на память рисовать пытаясь,
Распрашиваетъ канарейку въ клѣткѣ, что поетъ такъ нѣжно:
«Ты помнишь ли, о милая, хозяина? Тебя любилъ онъ»!
22. Въ примѣчаніяхъ къ изданію Godbole-Parab: sārikā—a bird canary; по Уильсону: gracula religiosa. Начиная съ ст. 22 до 30 включительно по мнѣнью Маллинатхи, изображаются послѣдовательно всѣ 9 стадій, которыя полагается пережить влюбленнымъ страдающимъ въ разлукѣ, а именно: 1) задумчивость (manas), 2) тоска (sangā); 3) рѣшимость, формулировка опредѣленнаго желанья (samkalpa), 4) безсонница (jāgara), 5) худоба (krśatā), 6) равнодушіе, притупленность (vishayadvesha). 7) потеря стыда (lajjātyāga), 8) безуміе, психозъ (cittavibhrāma), 9) обморокъ, столбнякъ (mārcchana). Каждой стадіи (avasthā) соотвѣтствуетъ одна станса. Подробное и интересное по своей обстоятельности описаніе этихъ „стадій любви“ имѣется въ довольно поздней санскритской поэмѣ „Hayhayendra carita“ поэта Харикави (XVII в.). Текстъ и нѣмецкій переводъ съ предисловіемъ изданъ Ѳ. Щербацкимь (Зап. Имп. Ак. Наукъ. 1900 Спб.) етр. 86—96. Послѣдней 10-й стадіей считается смерть отъ любви.
23
utsaṅge vā malinavasane saumya nikṣipya vīṇāṃ
madgotrāṅkaṃ viracitapadaṃ geyam udgātukāmā
tantrīm ārdrāṃ nayanasalilaiḥ sārayitvā kathaṃcid
bhūyo bhūyaḥ svayam api kṛtāṃ mūrcchanāṃ vismarantī ॥ 2.26 ॥
Иль, можетъ быть, одѣвшись кое-какъ, къ груди прижавши лютню,
Едва настроивъ—отъ горючихъ слезъ намокли струны —
Пытаясь пѣсню спѣть, гдѣ съ именемъ моимъ есть словъ созвучье,
Она напѣвъ, подобранный ужъ ею, снова забываетъ.
23. О музыкальной впечатлительности индусовъ и ихъ музыкѣ достаточно выразительно свидѣтельствуетъ сцена въ знаменитой драмѣ „Глиняная телѣжка“ (Mrcchakatikā) вѣроятно VI в. по P. X., гдѣ герой Чарудатта возвратившись изъ концерта высказываетъ свое восхищенье и даетъ оцѣнку пѣвца (актъ III, ец. 1). Возможно, что индійскія названья 7 нотъ: sa, ri, ga, ma, pa, dha, ni, sa, черезъ персовъ и арабовъ были занесены въ Европу, равно какъ и самое названіе «гама» (санскр. grāma); см. Pischel. Geschichte der ind. Literatur, s. 187 (хотя тамъ нѣтъ ссылки на мнѣнья спеціалистовъ-музьікантовъ). Этотъ вопросъ затронулъ уже давно А. Weber. Indische Literaturgeschichte. (Berlin. 1876) s. 291, 367—8.
24
śeṣān māsān virahadivāsasthāpitasyāvadher vā
vinyasyantī bhuvi gaṇanayā dehalīdattapuṣpaiḥ
sambhogaṃ vā hṛdayanihitārambham āsvādayantī
prāyeṇaite ramaṇaviraheṣv aṅganānāṃ vinodāḥ ॥ 2.27 ॥
Иль мѣсяцы до дня свиданья неистекшіе считаетъ:
У двери на порогѣ разложивъ цвѣты, по нимъ гадаетъ,
Иль, будто встрѣтилась со мной мечтая, сладость ощущаетъ:
Для женщинъ это все въ разлукѣ развлеченье составляетъ.
25
savyāpāram ahani na tathā pīḍayed viprayogaḥ
śaṅke rātrau gurutaraśucaṃ nirvinodāṃ sakhīṃ te
matsandeśaḥ sukhayitum alaṃ paśya sādhvīṃ niśīthe
tām unnidrām avaniśayanāṃ saudhavātāyanasthaḥ ॥ 2.28 ॥
Разлука днемъ еще не такъ мучительна за недосугомъ;
Но ночью, на досугѣ, думаю, мученья нестерпимы.
И въ полночь, другъ, когда она къ землѣ припавъ безъ сна страдаетъ,
Утѣшь ее: стань у окна и ободри моимъ привѣтомъ.
26
ādhikṣāmāṃ virahaśayane saṃniṣaṇṇaikapārśvāṃ
prācīmūle tanum iva kalāmātraśeṣāṃ himāṃśoḥ
nītā rātriḥ kṣaṇa iva mayā sārdham icchāratair yā
tām evoṣṇair virahamahatīm aśrubhir yāpayantīm ॥ 2.29 ॥
Одна на ложѣ, исхудалая, она серпомъ свернулась,
Какъ новый мѣсяцъ восходящій на востокѣ, узкій, блѣдный.
И ночи, что со мной въ любви утѣхахъ мигомъ пролетали,
Теперь въ разлукѣ безконечно тянутся, лишь для печали!
27
pādān indoramṛtaśiśirāñjalamārgapraviṣṭān
pūrvaprītyā gatamabhumukhaṃ saṃnivṛttaṃ tathaiva
cakṣuḥ khedāt salilagurubhiḥ pakṣmabhiśchādayantīṃ
sābhre.ahnīva sthalakamalinī na prabhuddhāṃ na suptām ॥ 2.30 ॥
Тяжелыми отъ слезъ рѣсницами она безсильно хочетъ
Прикрыть глаза, открывшіяся было мѣсяцу на встрѣчу,
Его лучамъ прохладнымъ сквозь окно проникшимъ, по привычкѣ!
Они закрылись: спитъ она, иль нѣтъ... какъ лотосъ въ день туманный!
28
niḥśvāsenādharakisalayakleśinā vikṣipantīṃ
śuddhasnānāt paruṣamalakaṃ nūnamāgaṇṇdalambam
matsaṃbhogaḥ kathamupanamet svapnajo.apīti nidrām
ākāṅkṣantīṃ nayanasalilotpīḍaruddhāvakāśam ॥ 2.31 ॥
Нависшія на щеки кудри, смытыя простой водою,
Откинувъ вздохомъ, изсушившимъ алыхъ устъ ея бутоны,
Сойтись со мной хоть въ грёзахъ жаждетъ, жалостно ко сну взываетъ...
Но капли слезъ, заливъ глаза, теперь и снамъ путь преграждаютъ...
29
ādye baddhā virahadivase yā śikhā dāma hitvā
śāpasyānte vigalitaśucā tāṃ mayodveṣṭanīyām
sparśakliṣṭām ayamitanakhenāsakṛtsārayantīṃ
gaṇḍābhogāt kaṭhinaviṣamām ekaveṇīṃ kareṇa ॥ 2.32 ॥
Коса, что въ день разлуки ты сама сплела сорвавъ гирлянды,
Должна быть мной распущена, когда минуетъ срокъ проклятью.
Она узка, жестка и рѣжетъ щеку; судоржно рукою
Съ отросшими ногтями бѣдная ее пытается отбросить.
30
sā saṃnyastābharaṇam abalā peśalaṃ dhārayantī
śayyotsaṅge nihitam asakṛd duḥkhaduḥkhena gātram
tvām apy asraṃ navajalamayaṃ mocayiṣyaty avaśyaṃ
prāyaḥ sarvo bhavati karuṇāvṛttir ārdrāntarātmā ॥ 2.33 ॥
Несчастная, всѣ украшенья снявъ, на ложе безпрестанно
Ложится и все мечется измученнымъ и хрупкимъ тѣломъ...
Навѣрно ужъ тебя пролить слезу горячую заставитъ!
Бываютъ жалостливы тѣ, кто сами слезы проливаютъ.
31
jāne sakhyās tava mayi manaḥ saṃbhṛtasnehamasmād
itthaṃbhūtāṃ prathamavirahe tām ahaṃ tarkayāmi
vācālaṃ māṃ na khalu subhagaṃmanyabhāvaḥ karoti
pratyakṣaṃ te nikhilam acirād bhrātar uktaṃ mayā yat ॥ 2.34 ॥
Увѣренъ я, исполнено любви ко мнѣ ея сердечко
И первая разлука привела въ такое состоянье.
Не хвастаюсь, не назову себя счастливцемъ безпричинно:
Ты скоро самъ увидишь все во-очью такъ, какъ описалъ я.
32
ruddhāpāṅgaprasaram alakair añjanasnehaśūnyaṃ
pratyādeśād api ca madhuno vismṛtabhrūvilāsam
tvayy āsanne nayanam uparispandi śaṅke mṛgākṣyā
mīnakṣobhāc calakuvalayaśrītulām eṣyatīti ॥ 2.35 ॥
Ея глаза, отвыкнувъ отъ вина, игру бровей забыли,
Забывъ и о втираньяхъ краски, подъ нависшими кудрями.
Но предъ тобою, думаю, моргнутъ у черноокой вѣки,
Какъ вздрагиваетъ лотосъ, если потревоженъ рыбкой въ рѣчкѣ.
32. Для всякихъ предчувствій, къ числу которыхъ относятся непроизвольныя подергиванья, миганья и т. п., для женщинъ лѣвая сторона—счастливая, правая—несчастливая, у мужчинъ же наоборотъ.
33
vāmaś cāsyāḥ kararuhapadair mucyamāno madīyair
muktājālaṃ ciraparicitaṃ tyājito daivagatyā
saṃbhogānte mama samucito hastasaṃvāhamānāṃ
yāsyaty ūruḥ sarasakadalīstambhagauraś calatvam ॥ 2.36 ॥
И вздрогнетъ лѣвое бедро — оно бѣлѣй ствола банана —
Его, вкусивъ утѣхъ любви, ласкалъ и глаживалъ я часто...
Велѣньемъ рока лишено своихъ обычныхъ украшеній:
Слѣдовъ моихъ ногтей и нитей жемчуга не носитъ больше!
33. Насчетъ „царапинъ любви“ cm. I, 35. Эти царапины, наносимыя „по правиламъ“ любовниками, должны служить напоминаньемъ о любви: R. Schmidt. Beiträge zur indischen Erotik (Leipzig. 1902) s. 484—496, приведены извлеченія изъ другихъ „учебниковъ любви“ кромѣ Ватсьяяны, прелюбопытныя по своей педантичной обстоятельности и „философскимъ“ разсужденьямъ: „Когда любовники - спеціалисты пользуются ногтями, то это по истинѣ составляетъ квинтэссенцію бога любви. И нѣтъ иной причины безконечнаго счастья для мастеровъ любви“. —„При видѣ слѣдовъ удара ногтемъ на тѣлѣ мужчины или страстной женщины, даже у святого сердце содрогнется отъ страсти, тѣмъ болѣе у всякаго другого!“ (s. 495).
34
tasmin kāle jalada yadi sā labdhanidrāsukhā syād
anvāsyaināṃ stanitavimukho yāmamātraṃ sahasva
mā bhūd asyāḥ praṇayini mayi svapnalabdhe kathaṃcit
sadyaḥ kaṇṭhacyutabhujalatāgranthi gāḍhopagūḍham ॥ 2.37 ॥
Хранитель влаги! если милую уснувшею застанешь,
Остановившись, громъ свои задержи хотя бъ на четверть ночи!
Ея объятья, если ей приснилося со мной свиданье,
Да не расторгнутъ ліаны узъ своихъ съ возлюбленнымъ внезапно!
34. Четверть ночи или одна „стража“ (3 часа) считается, по „Кама-сутрамъ“ максимальнымъ срокомъ для непрерывныхъ „любовныхъ наслажденій“, даже при самомъ темпераментѣ.
35
tām utthāpya svajalakaṇikāśītalenānilena
pratyāśvastāṃ samam abhinavair jālakair mālatīnām
vidyudgarbhaḥ stimitanayanāṃ tvatsanāthe gavākṣe
vaktuṃ dhīraḥ stanitavacanair māninīṃ prakramethāḥ ॥ 2.38 ॥
Но тихимъ вѣтеркомъ, пропитаннымъ жасмина ароматомъ,
И каплями дождя подругу освѣжи и разбудивши
Начни бесѣдовать съ ней смѣло громомъ, придержавши молнью.
Она же будетъ пристально глядѣть въ окошко, гдѣ ты станешь.
36
bhartur mitraṃ priyam avidhave viddhi mām ambuvāhaṃ
tatsaṃdeśair hṛdayanihitair āgataṃ tvatsamīpam
yo vṛndāni tvarayati pathi śramyatāṃ proṣitānāṃ
mandrasnigdhair dhvanibhir abalāveṇimokṣotsukāni ॥ 2.39 ॥
— Супруга другъ стоитъ вблизи тебя; ты—не вдова, знай это!
И вѣсть о немъ я передамъ тебѣ, что сердцу онъ довѣрилъ.
ІІріятнонизкимъ громомъ тороплю я путниковъ усталыхъ,
Стремящихся скорѣе распустить далекимъ женамъ косы.—
37
ity ākhyāte pavanatanayaṃ maithilīvonmukhī sā
tvām utkaṇṭhocchvasitahṛdayā vīkṣya sambhāvya caiva
śroṣyaty asmāt param avahitā saumya sīmantinīnāṃ
kāntodantaḥ suhṛdupanataḥ saṃgamāt kiṃcid ūnaḥ ॥ 2.40 ॥
Она услышитъ это и, вздохнувъ отъ нетерпѣнья, взглянетъ,
Какъ Сита на посланца, сына Вѣтра, и почтивъ привѣтомъ
Дослушаетъ тебя, мой братъ! Для женщинъ получить извѣстье
О миломъ черезъ друга почти то жъ, что получить свиданье.
37. Сынъ вѣтра т. е. Хануманъ (ср. I, 1) явившійся съ вѣстью отъ Рамы къ Ситѣ, когда она была въ плѣну у Раваны.
38
tām āyuṣman mama ca vacanād ātmanaś copakartuṃ
brūyā evaṃ tava sahacaro rāmagiryāśramasthaḥ
avyāpannaḥ kuśalam abale pṛcchati tvāṃ viyuktaḥ
pūrvābhāṣyaṃ sulabhavipadāṃ prāṇinām etad eva ॥ 2.41 ॥
Тогда для своего и моего успокоенья, братъ мой!
Ты скажешь:—Твои возлюбленный пріютъ нашелъ въ пріютѣ Рамы.
Онъ живъ и о твоемъ здоровьѣ жаждетъ получить извѣстье.—
(У всѣхъ подверженныхъ превратностямъ судьбы привѣтъ обычный!)
39
aṅgenāṅgaṃ pratanu tanunā gāḍhataptena taptaṃ
sāsreṇāśrudrutam aviratotkaṇṭham utkaṇṭhitena
uṣṇocchvāsaṃ samadhikatarocchvāsinā dūravartī
saṃkalpais tair viśati vidhinā vairiṇā ruddhamārgaḥ ॥ 2.42 ॥
—Отторгнутый судьбой онъ въ мысляхъ какъ бы сочетаетъ
Съ твоимъ худымъ свое съ тоски изсохшее худое тѣло,
Съ твоими жаркими слезами —тоже слезы, а съ печалью
И вздохами - свою еще сильнѣйшую печаль и вздохи.—
40
śabdākhyeyaṃ yadapi kila te yaḥ sakhīnāṃ purastāt
karṇe lolaḥ kathayitum abhūd ānanasparśalobhāt
so 'tikrāntaḥ śravaṇaviṣayaṃ locanābhyām adṛṣṭas
tvām utkaṇṭhāviracitapadaṃ manmukhenedam āha ॥ 2.43 ॥
—Коснуться твоего лица желая какъ-то при подругахъ,
Тебѣ сказалъ онъ тихо на ушко, что могъ сказать бы громко...
Теперь, когда тебѣ нельзя его ни видѣть, ни услышать,
Моимъ устамъ довѣрилъ онъ слова своей любви печальной.—
41
śyāmāsv aṅgaṃ cakitahariṇīprekṣaṇe dṛṣṭipātaṃ
vaktracchāyāṃ śaśini śikhināṃ barhabhāreṣu keśān
utpaśyāmi pratanuṣu nadīvīciṣu bhrūvilāsān
hantaikasmin kvacid api na te caṇḍi sādṛśyam asti ॥ 2.44 ॥
— «Твой гибкій станъ — въ изгибахъ ліанъ, твой взглядъ—у серны боязливой,
Твой блѣдный ликъ—въ лучахъ луны, а пышность косъ — въ хвостѣ павлина,
Въ волнахъ рѣки я узнаю твои нахмуренныя брови,
Вездѣ тебя, о пылкая! ищу, но возсоздать не въ силахъ»!
41. Начиная отъ этой стансы „вѣсть“ поручаемая Облаку-вѣстнику излагается въ первомъ лицѣ. Страдалецъ Якша доходитъ здѣсь до высшаго аффекта и эти стихи въ подлинникѣ великолѣпны. Манера такого „расчлененія“ описываемой красавицы очень употребительна и въ испанской драмѣ, напр. у Кальдерона, El magico prodi-gioso (Joni. II, esc. 118), гдѣ Сипріано описываетъ красоту Хустины въ 40 стихахъ по аналогичному же способу и заканчиваетъ:
Son las partes que componen
A estą divina mujer.
42
tvām ālikhya praṇayakupitāṃ dhāturāgaiḥ śilāyām
ātmānaṃ te caraṇapatitaṃ yāvad icchāmi kartum
asrais tāvan muhur upacitair dṛṣṭir ālupyate me
krūras tasminn api na sahate saṃgamaṃ nau kṛtāntaḥ ॥ 2.45 ॥
«Тебя, во гнѣвѣ страстную, нарисовавъ на скалахъ камнемъ,
Себя лишь захочу изобразить къ ногамъ твоимъ припавшимъ...
Струятся слёзы градомъ изъ очей и взоры омрачаютъ:
Злой рокъ и здѣсь осуществить свиданье намъ не разрѣшаетъ»!
43
mām ākāśapraṇihitabhujaṃ nirdayāśleṣahetor
labdhāyās te katham api mayā svapnasandarśaneṣu
paśyantīnāṃ na khalu bahuśo na sthalīdevatānāṃ
muktāsthūlās tarukisalayeṣv aśruleśāḥ patanti ॥ 2.46 ॥
«Увидѣвъ образъ твой желанный, наконецъ, хоть въ сновидѣньи,
Я тщетно призракъ въ воздухѣ пытаюсь удержать руками.
Тогда лѣсныя божества не въ силахъ ужъ изъ сожалѣнья
Не оросить меня съ вѣтвей росы жемчужными слезами».
44
bhittvā sadyaḥ kisalayapuṭān devadārudrumāṇāṃ
ye tatkṣīrasrutisurabhayo dakṣiṇena pravṛttāḥ
āliṅgyante guṇavati mayā te tuṣārādrivātāḥ
pūrvaṃ spṛṣṭaṃ yadi kila bhaved aṅgam ebhis taveti ॥ 2.47 ॥
«Когда домчится къ намъ на югъ прохладный вѣтеръ съ Гималая
Благоухая почками и свѣжимъ сокомъ деодаровъ,
Стремлюсь схватить, обнять его порывъ бодрящій ароматомъ!
Быть можетъ тамъ онъ обнималъ тебя, на сѣверѣ далекомъ»!
45
saṃkṣipyante kṣana iva kathaṃ dīrghayāmā triyāmā
sarvāvasthāsv ahar api kathaṃ mandamandātapaṃ syāt
itthaṃ cetaś caṭulanayane durlabhaprārthanaṃ me
gāḍhoṣmābhiḥ kṛtam aśaraṇaṃ tvadviyogavyathābhiḥ ॥ 2.48 ॥
«О еслибъ скоротать ужасные часы безсонной ночи,
Утишить жаръ палящій днемъ всегда... Его снести нѣтъ мочи!
Томится страстно сердце, быстроокая! но все напрасно!
Оно истерзано мучительной разлукой такъ ужасно»!
46
nanv ātmānaṃ bahu vigaṇayann ātmanaivāvalambe
tatkalyāṇi tvam api nitarāṃ mā gamaḥ kātaratvam
kasyātyantaṃ sukham upanataṃ duḥkham ekāntato vā
nīcair gacchaty upari ca daśā cakranemikrameṇa ॥ 2.49 ॥
«О будущемъ усердно размышляя я пріободряюсь.
Не приходи жъ въ отчаянье и ты напрасно, дорогая!
Ничей удѣлъ вѣдь не бываетъ сплошь счастливымъ иль несчастнымъ:
Судьба бросаетъ насъ то внизъ, то вверхъ, какъ ободокъ колесный».
46. О „колесѣ фортуны“ см. еще въ Ригъ-Ведѣ, X, 117, 5:
Въ нуждѣ другому пусть поможетъ сильный, На путь далекій въ будущемъ взирая: Какъ колесо вертится колесницы, Идетъ богатство къ одному, къ другому.
47
śāpānto me bhujagaśayanād utthite śārṅgapāṇau
śeṣān māsān gamaya caturo locane mīlayitvā
paścād āvāṃ virahaguṇitaṃ taṃ tam ātmābhilāṣaṃ
nirvekṣyāvaḥ pariṇataśaraccandrikāsu kṣapāsu ॥ 2.50 ॥
«Когда со змѣя встанетъ спящій Вишну, конченъ срокъ проклятью!
Пока же проведи четыре мѣсяца смеживши очи.
За то потомъ, на волѣ, нашей страсти пылкія желанья
При лунномъ свѣтѣ утолимъ мы всласть въ тиши ночей прохладныхъ»!
47. Вишну почиваетъ на лонѣ „мірового змѣя“ во время дождливаго времени года и просыпается въ началѣ осени, самаго „любовнаго сезона“, когда прохладныя осеннія ночи особенно цѣнятся любовниками.
48
bhūyaścāha tvam api śayane kaṇṭhalagnā purā me
nidrāṃ gatvā kim api rudatī sasvaraṃ viprabuddhā
sāntarhāsaṃ kathitam asakṛt pṛcchataś ca tvayā me
dṛṣṭaḥ svapne kitava ramayan kām api tvaṃ mayeti ॥ 2.51 ॥
— Еще добавилъ онъ: «Ты помнишь, разъ прильнувъ ко мнѣ въ постели
Проснулась ты со стономъ и въ испугѣ слёзы проливала?
И на мои распросы, наконецъ, отвѣтила съ улыбкой:
— Пригрезилось мнѣ, будто измѣнилъ ты мнѣ съ другой, коварный»! —
49
etasmān māṃ kuśalinam abhijñānadānād viditvā
mā kaulīnād asitanayane mayy aviśvāsinī bhūḥ
snehān āhuḥ kim api virahe dhvaṃsinas te tv abhogād
iṣṭe vastuny upacitarasāḥ premarāśībhavanti ॥ 2.52 ॥
«Извѣстью обо мнѣ теперь должна ты вѣрить безусловно,
Объ участи жъ моей не безпокойся! Лживо изреченье:
Разлука — смерть любви. Неправда! Кто въ разлукѣ не вкушаетъ
Съ возлюбленной своей утѣхъ любви, лишь пылъ свои разжигаетъ»!
50
āśvāsyaivaṃ prathamavirahodagraśokāṃ sakhīṃ te
śailād āśu trinayanavṛṣotkhātakūṭān nivṛttaḥ
sābhijñānaprahitakuśalais tadvacobhir mamāpi
prātaḥ kundaprasavaśithilaṃ jīvitaṃ dhārayethāḥ ॥ 2.53 ॥
Утѣшивъ милую, печальную въ своей разлукѣ первой,
Вернися съ той горы, гдѣ Шивы быкъ избороздилъ вершину.
Привѣтъ и вѣсти вѣрныя отъ ней доставивъ, ты спасаешь
Мнѣ жизнь столь нѣжную, какъ на разсвѣтѣ юный цвѣтъ жасмина.
50. Этотъ стихъ хотя комментируется и не отвергается Маллинатхой, но явно вставленъ и весьма неудачно, о чемъ очень рѣшительно высказался еще Gildemeister въ латинскихъ примѣчаніяхъ къ своему изданію „Meghadūta“ (Bonnae. 1841), р. 52: Prorsus enim inepte а tali nube poscitur ut redeat, neque haec scribere potuit is poetą, qui in versibne praecedentibus tarn eleganter et ingeniöse indicaverat, se nubem ne signo quidem neque sono respondentem fingere velle.
51
{N.D.}
Ты не сказалъ мнѣ «да», мои другъ! Но я тебѣ повѣрю смѣло:
Сужу не по словамъ, но твоему ввѣряясь благородству.
Безъ словъ испить воды своей даешь ты птичкѣ чакравака:
Не словомъ отвѣчаетъ благородный другу, а дѣлами!
52
etat kṛtvā priyam anucitaprārthanāvartmano me
sauhārdād vā vidhura iti vā mayy anukrośabuddhyā
iṣṭān deśān vicara jalada prāvṛṣā saṃbhṛtaśrīr mā
bhūd evaṃ kṣaṇam api ca te vidyutā viprayogaḥ ॥ KMgD_111 ॥
Изъ дружбы, иль изъ жалости ко мнѣ, несчастному въ разлукѣ, жертвѣ рока,
Исполнивъ все, о другъ, о чемъ прошу я искренно и скромно,
Лети, о облако, въ желанные края, дождемъ сверкая.
Съ своей возлюбленною — молньеи ни на мигъ не разлучаясь!
52. Поэма, по правиламъ, должна кончаться намекомъ на счастливое будущее, добрымъ предзнаменованіемъ или пожеланіемъ, а потому благодарный Якша желаетъ и своему другу, Облаку-вѣстнику, никогда не разставаться со своею возлюбленной — молніей. Маллинатха цитируетъ изъ трактата. „Sārasvātālamkāra“: ānte kāvyasya nityatvāt kuryād āśisam uttamām sarvatra vyāpyate vidvān nāyakeccbānurupinim. Въ концѣ, ради долговѣчности поэмы, пусть (поэтъ) сдѣлаетъ наилучшее пожеланіе. Знающій (сіе поэтъ) ублаготворяется всячески — соотвѣтственно желанію ея героя.