грамматическая категория, выражающая отношение действия, названного глаголом, к действительности с точки зрения говорящего. Наклонение — грамматический способ выражения модальности (В. В. Виноградов). Грамматическое значение форм наклонения выводится из их речевого употребления, предполагающего присутствие говорящего (пишущего) субъекта, речь которого включает, наряду с констатацией действия, его оценку как желательного, возможного, предполагаемого и т. п., т. е. передающую субъективное отношение говорящего к действию. Разные языки располагают различным набором парадигматических форм наклонения, в зависимости от свойственных им модальных значений. Различают 2 типа наклонений: прямое и косвенные. Прямым наклонением является индикатив (изъявительное наклонение), служащий для объективной констатации факта в его отношении к действительности. Этим определяется обязательное наличие индикатива в языках разных типов. В косвенных наклонениях отражается различное отношение субъекта речи к высказываемому. Разнообразие этого отношения определяет разнообразие парадигм косвенных наклонений в разных языках.
В современном русском языке насчитывается 3 наклонения: изъявительное, формы которого, относя действие к настоящему, будущему или прошедшему времени, представляют его как объективный факт и указывают на лицо и число («я читаю», «мы читаем»); повелительное, служащее для передачи приказания или просьбы, со специальной формой 2‑го лица единственного и множественного числа («читай, ‑те») и формой побуждения (которую иногда называют «юссивом») к совершению совместного действия одним или несколькими лицами, включая говорящего («пойдём, ‑те»); сослагательное, выражаемое глагольной формой, совпадающей с формой прошедшего времени, и частицей «бы» и передающее значение желательности, предположительности («я пошёл бы»), возможности, обусловленности («я сказал бы, если бы...»). Это наклонение, как и повелительное, не имеет временны́х форм, обозначенное им действие может относиться к любому временному плану. Частица «бы» может отрываться от глагола и располагаться при других членах предложения («я пошёл бы», «я бы охотно пошёл»). К закреплённым грамматической нормой трём наклонениям некоторые исследователи присоединяют четвёртое, волюнтативное (Виноградов), обозначающее внезапное и немотивированное действие и использующее форму будущего времени глаголов совершенного вида с частицей «как» («а он как побежит...»).
Современные представление о наклонении русского глагола установилось постепенно. Русские филологи расходились во мнении относительно числа наклонений в русском языке, начиная от полного отрицания наличия наклонения в русском глаголе (Н. П. Некрасов) до выделения шести видов наклонения (А. А. Шахматов). Такое расхождение мнений зависело от подхода к анализу категории наклонения.
Формы наклонения были свойственны древнейшим языкам. Так, шумерский язык знал ряд наклонений, имевших особые формы: прямое наклонение, изъявительное (показатели i‑, e‑, a‑): косвенные наклонения — подтвердительное (показатели na‑, sa‑), пожелательное, допустительное, отрицательное, запретительное и другие (И. М. Дьяконов). Для индоевропейских языков исследователи (А. Мейе, Ж. Вандриес) устанавливают 5 наклонений: индикатив, императив (приказание, просьба), дезидератив (желание и намерение), конъюнктив (эвентуальность и воля), оптатив (возможность и желание). Количество специальных форм, выражавших модальные оттенки, имело в древних языках тенденцию к сокращению. Древнегреческий язык имел 4 наклонения: индикатив, императив, конъюнктив, оптатив. Латинский язык уже не знал особой формы оптатива, вошедшего в систему конъюнктива как одно из его значений. Индикатив служил для объективной констатации действия, относимого к определённому временному плану; две формы императива передавали приказания и просьбы в отношении настоящего и будущего; оттенки субъективной модальности выражались конъюнктивом.
Новые западноевропейские языки сохранили формы индикатива и конъюнктива и создали особые формы кондиционала (условного наклонения) для обозначения обусловленных действий и для выражения предположения, возможности, желательности и некатегорического утверждения: франц. Je le ferais volontiers, нем. Ich würde es gerne tun (‘я охотно сделал бы это’). В немецком языке формы косвенных наклонений (конъюнктив и кондиционал) участвуют в передаче «чужой» речи, но могут не содержать сомнения в истинности передаваемого: man sagt, er sei hier (‘говорят, он здесь’), er sagt, sie würde singen (‘он говорит, она будет петь’). Английский язык имеет те же 3 наклонения, причём форма повелительного наклонения совпадает с инфинитивом (без частицы to). Сослагательное наклонение не образует регулярной парадигмы: сохранились старые синтетические формы be и were (if it be true ‘если бы это было верно’, if I were here ‘если бы я был здесь’), для обозначения желательных, предполагаемых, обусловленных действий возникли аналитические формы из инфинитива со вспомогательными глаголами shall, will, may: I should go (‘я пошёл бы’), he would help (‘он помог бы’). Они употребляются в условном периоде, и их называют также формами условного наклонения. В языках балканской общности, кроме наклонения (индикатива, конъюнктива, оптатива, императива, условного), есть ещё особая модальная категория, представленная формами выражения удивления («адмиратив») и пересказывания («комментатив»), отнесение которых в категорию наклонения считается спорным (А. В. Десницкая, В. Фидлер). В грамматиках болгарского языка (Ю. С. Маслов) «пересказывательную» форму, которая может выражать оттенок недоверия, сомнения, удивления (что сближает её с адмиративом), рассматривают как наклонение.
В агглютинативных языках множественные модальные значения получают специальные формы. Количество наклонений в тюркских языках колеблется от 4 до 12 (А. М. Щербак): караимский язык имеет 4 наклонения: изъявительное, повелительное, желательно-сослагательное, условное; в гагаузском прибавляется пятое, долженствовательное; в карачаево-балкарском насчитывается 7 наклонений: неопределённое, утвердительное, подтвердительное, условное, повелительное, желательное, относительное; в якутском — 10 и т. д. Для тюркских языков характерно постепенное закрепление формальных различий между наклонениями, формы которых первоначально были многозначны, но со временем претерпели сужение семантики. Помимо основных косвенных наклонений — повелительного, желательного, условного — в различных тюркских языках имеются специальные формы наклонений: долженствовательного (азербайджанский, гагаузский, турецкий, туркменский, чувашский, якутский языки), намерения (азербайджанский, башкирский, казахский, туркменский, узбекский, уйгурский), согласительного (тувинский, хакасский), предположительного (хакасский, якутский) и других, образуемых различными суффиксами. Количество и значения наклонений в других агглютинативных языках отчасти совпадают с перечисленными, но имеют и свои особенности: в самодийских языках (И. И. Мещанинов) есть формы изъявительного, повелительного, сослагательного, простительного, предположительного, долженствовательного, вопросительного, побудительного (иначе: юссива), условного, аудитивного наклонения. Форма аудитивного наклонения для действия, воспринимаемого на слух в селькупском языке: «сыр-кун-а-нти» («я слышал, ты вошел»). Формы косвенных наклонений нивхского языка (палеоазиатские языки) образуются специальными суффиксами (Ю. А. Крейнович); наклонения намерения и долженствования имеют суффикс ‑ины-: «Н’и раинынт» (‘я намерен пить’); вопросительное — суффикс ‑л-: «Ч’и рал?» (‘ты пил?’); есть особые формы наклонений — предостерегательного, пожелательного, позволительного, очевидного, желательного, неочевидного, эмоционально-отрицательного, отрицания признака, невозможности, нежелания, предосторожности, отказа, предположения и т. п. В нахских языках насчитывают 10 наклонений (Ю. Д. Дешериев): изъявительное, повелительное — аффикс ‑а/а, алъ/а/: «ал-а» (‘скажи’ — ингуш., чечен.); безотлагательно-повелительное, желательное, просительно-желательное, категорически-повелительное, понудительное, сослагательное, потенциальное, неопределённое.
Наряду с классификациями наклонений, построенными на основании значения глагольных форм в речи, существует классификация, построенная на основе значения глагольных форм в системе языка, а не употребления их в речи. Это точка зрения сторонников направления психосистематики, представленного работами Г. Гийома и его школы. Исходя из соссюровской дихотомии язык/речь и обобщая речевые употребления глагольных форм, представители этого направления приходят к определению значения форм в системе языка, которое состоит в отражении основной объективной характеристики действия, а именно его отношения ко времени и, следовательно, не отвечает традиционному понятию «наклонение», а глагольные формы различаются лишь степенью точности локализации действия во времени.
Теория глагольных категорий психосистематики ориентируется главным образом на романские языки, где так называемые косвенные наклонения, противостоящие формам индикатива, точно указывающим временной план, обозначая в системе языка действия предстоящие или предшествующие, не локализуют их точно во времени и, следовательно, не утверждают их. Формы кондиционала и конъюнктива (сюбжонктива, как эту форму называют в романских языках) лишены собственных модальных значений. Последние лишь сохраняют в простых предложениях значение оптатива как пережиток латыни, но употребляются почти исключительно в придаточных, причём модальные значения представлены только в главном предложении. Ср. франц. Je doute (j’attends, j’ai peur) qu’il vienne, итал. Dubito (aspetto, ho paura) che venga ‘я сомневаюсь (жду, боюсь), что он придёт’; франц. Il est possible (je suis heureux) qu’il soit venu; итал. E possibile (sono felice) che sia venuto ‘возможно (я счастлив), что он пришёл’.
Е. А. Реферовская.