(южнокавказские, иберийские языки) — южная группа кавказских (иберийско-кавказских) языков. Распространены в основном в Грузинской ССР, частично в Азербайджанской ССР, Турции и Иране. Число говорящих около 3,8 млн. чел. Включают 4 языка: грузинский, мегрельский, лазский (чанский) и сванский. Мегрельский и лазский образуют занскую подгруппу и нередко рассматриваются как единый занский язык, однако такому объединению противоречит отсутствие у их носителей языкового взаимопонимания, единого сознания народности, а также общего литературного языка. Мегрельский, лазский, грузинский языки имеют большое число однородных новообразований, в отличие от сванского, характеризующегося рядом архаизмов.
В структурно-типологическом плане строй К. я. сравнительно един. Фонетическая система включает от 5 до 7 гласных при 28—30 согласных. Смычные и аффрикаты образуют троичную оппозицию в составе звонкого, глухого придыхательного и смычно-гортанного, спиранты — парную (звонкий и глухой). Расхождения консонантного состава — главным образом в рядах фарингальных и ларингальных. Аллофоническое варьирование фонем слабое. В отношении вокализма специфичны некоторые сванские диалекты, где за счёт признаков долготы и умляутизации налицо до 12 гласных. В фонологической структуре корня К. я. преобладает тип CVC. Характерны двухфонемные гармонические группы согласных акцессивного (bd, dg, tk, zg, ṭḳ) и децессивного (db, gd, gz, xp, kt) рядов (в акцессивном ряду 1‑й член пары переднеязычный, 2‑й член заднеязычный; в децессивном ряду порядок членов обратный). Ударение слабовыраженное, силовое (трудности его анализа связаны, вероятно, с элементами тоновости); в двусложных словах падает на второй, в трёхсложных — на третий слог. Морфология К. я. сложна не только за счёт развитых парадигм именного и глагольного словоизменения, но и обилия нерегулярностей. В рамках общего агглютинативного типа высока степень синтеза, особенно характерная для глагольной структуры. Черты древней системы аблаута с её позднейшими напластованиями более свойственны глаголу. Имя различает категории числа (единственное и множественное число) и падежа (от 6 до 9 падежных противопоставлений). В парадигме склонения налицо именительный, «повествовательный», дательный, родительный, творительный, обстоятельственный падежи с варьирующим числом локативов. Склонение обычно однотипно (отклонения лишь в сванском). Известна также система послелогов. Личные местоимения 1‑го и 2‑го лица неизменяемы. Словоизменение прилагательных-определений ограничено. Важнейший принцип организации глагольного словаря — противопоставление переходных и непереходных глаголов. Основные морфологические категории глагола: лицо (при обозначении субъекта и объекта спряжение становится двухличным), версия (субъектная, объектная, нейтральная), залог, аспект — преимущественно с префиксальным выражением, число, время и наклонение — с суффиксальным. По языкам налицо от 11 до 15 модально-временных форм, группирующихся по семантике глагольной основы вокруг трёх временны́х серий — презенса, аориста и результатива. Способы формальной связи членов словосочетания — управление, координация, примыкание и согласование. Различаются 3 основные конструкции предложения: номинативная, «эргативная» (как при переходном глаголе, так и большом числе непереходных) и дативная (при глаголах восприятия). В истории К. я. отчётливо наблюдается процесс номинативизации их синтаксической структуры (см. Номинативный строй). Словопорядок в предложении довольно свободен. Сказуемое тяготеет к концу предложения, прямое дополнение — к приглагольной позиции, определение предшествует определяемому. Развиты как сочинение, так и подчинение предложений. Развито и словообразование (префиксальное, суффиксальное и особенно префиксально-суффиксальное), и словосложение. Среди лексических заимствований помимо современных интернационализмов в К. я. немало арабизмов, тюркизмов (особенно в лазском), персизмов. Интересны заимствования из древних языков Передней Азии.
Носители К. я. в течение многих столетий пользуются грузинским литературным языком, древнейшие памятники которого восходят к 5 в. Синтез местной и европейской традиций в изучении К. я. наступил во 2‑й половине 19 в. Становление научной картвелистики связано с именами М. И. Броссе, А. А. Цагарели, Н. Я. Марра. Её дальнейшее развитие представлено трудами Г. Детерса, А. Г. Шанидзе, Г. С. Ахвледиани, А. С. Чикобавы, В. Т. Топуриа. Ныне ведущая роль в исследовании К. я. принадлежит советским грузинским языковедам (см. Кавказоведение).
Г. А. Климов.